Книга Несчастливый город, страница 59 – Эллери Куин

Подбежавшая Пэт схватила старика за руку.

— Ну… — хриплым голосом начал доктор Уиллоби и Умолк. Потом он печально улыбнулся и обнял Герми за плечи. — Нора сделала тебе подарок на Пасху… бабушка.

— Бабушка! — шепотом повторила Герми.

— Ребенок! — вскрикнула Пэт. — С ним все в порядке?

— Да-да, Патриция. Чудесная девочка. Только совсем крошечная — ей понадобится инкубатор, но при должном уходе она через несколько недель будет в полном порядке.

— А Нора? — допытывалась Герми. — Моя Нора?

— Как Нора, Майлоу? — осведомился Джон Ф.

— Она справилась? — спросила Лола.

— Она уже знает о дочке? — воскликнула Пэт. — Должно быть, Нор так счастлива!

Доктор Уиллоби посмотрел на свой халат и начал тереть место, куда брызнула кровь Норы.

— Проклятие… — пробормотал он. Его губы дрожали. У Герми вырвался крик. — Гроппер и я сделали все возможное. Мы работали изо всех сил. Но она слишком много перенесла. Джон, не смотри на меня так!.. — Доктор яростно взмахнул руками.

— Майлоу… — с трудом вымолвил Джон Ф.

— Она умерла! — Врач выбежал из зала ожиданий.

Эллери смотрел на старые вязы перед новым зданием суда. Старые вязы возрождались во множестве зеленых зубчиков на коричневых деснах веток, а на граните нового здания погода уже оставила полосы, похожие на варикозные вены. Он шагнул в прохладную тень вестибюля и прошел к помещениям, служащим тюрьмой.

— Сейчас не время для посещений, — строго сказал Уолли Планетски и тут же спохватился: — О, вы тот самый друг Пэтти! Странный способ проводить пасхальное воскресенье, мистер Квин.

— Что верно, то верно, — согласился Эллери.

Охранник открыл железную дверь, и они вошли в тюрьму.

— Как он?

— В жизни не видел такого молчуна. Можно подумать, что он дал обет.

— Не исключено, что так оно и есть, — вздохнул мистер Квин. — Кто-нибудь навещал его сегодня?

— Только та репортерша, мисс Робертс. — Планетски отпер еще одну дверь и тщательно запер ее, когда они прошли через нее.

— Здесь есть врач? — внезапно осведомился Эллери.

Планетски почесал за ухом и поинтересовался, не заболел ли мистер Квин.

— Так есть или нет?

— Конечно есть. У нас есть даже лазарет. Молодой Эд Кросби — сын фермера Айвора Кросби — сейчас дежурит.

— Скажите доктору Кросби, что он может вскоре мне понадобиться.

Надзиратель с подозрением посмотрел на Эллери, потом пожал плечами, отпер дверь камеры, запер ее снова и отошел. Джим лежал на койке, подложив руки под затылок и глядя на голубое небо за зарешеченным окном. Эллери заметил, что он выглядит спокойным, побрился и надел чистую рубашку, расстегнув верхнюю пуговицу.

— Джим…

Хейт повернул голову.

— Привет, — сказал он. — Счастливой Пасхи.

— Джим… — снова начал Эллери, нахмурившись.

Джим опустил ноги на бетонный пол и сел, вцепившись обеими руками в край койки. Покой сменился страхом. Это казалось странным — а впрочем, если подумать, было вполне логично.

— Что-то не так? — Джим вскочил на ноги.

Эллери болезненно поморщился. Вот наказание за то, что он лез в чужие дела.

— Вам понадобится мужество, Джим…

Хейт уставился на него:

— Нора…

— Нора умерла.

Джим застыл с открытым ртом.

— Я только что из больницы. С ребенком все в порядке. Это девочка. Преждевременные роды… операция… Нора была слишком слаба и не выдержала. Она не страдала — просто умерла.

Джим плотно сжал губы и снова опустился на койку.

— Джон Ф. просил меня сообщить вам, Джим. Вся семья сейчас дома — они ухаживают за Гермионой. Джон Ф. просил передать, что он очень вам сочувствует…

Идиотская речь, подумал Эллери. Но ведь он, как правило, был наблюдателем, а не участником. Как избежать мучений жертвы, вонзая ей нож в сердце? Как можно убить за секунду, не причиняя боли? С этим родом насилия Эллери Квин не был знаком. Он беспомощно сел на приспособление, под которым округ Райт скрывал устройство для физиологических потребностей заключенных, думая о его символике…

— Если я могу что-нибудь сделать… — Это уже не просто глупо, а жестоко, сердито подумал Эллери. Что он может сделать? Ведь ему известно, что творится в голове у Джима! Эллери поднялся. — Подождите минуту, Джим…

Но Джим уже был у решетки, вцепившись в прутья обеими руками, словно большая обезьяна, и как будто пытаясь просунуть между ними голову, а вслед за ней и туловище.

— Выпустите меня отсюда! — кричал он. — Черт бы вас побрал! Я должен видеть Нору! Выпустите меня! — Джим закусил губу и выпучил глаза, на его висках набухли вены, а в уголках рта появилась пена.

Когда подоспел доктор Кросби с черным саквояжем и дрожащий надзиратель Планетски открыл ему дверь, Джим Хейт лежал на полу на спине, а мистер Квин стоял на коленях у него на груди, крепко держа его за руки и стараясь не причинить боли. Джим продолжал кричать, но его слова не имели смысла. Доктор Кросби бросил на него взгляд и достал шприц.

* * *

Твин-Хилл — приятное место весной. На севере возвышается Лысая гора, почти всегда носящая белую шапку на зеленых плечах, словно брат Тук. [61] В лесистой впадине между двумя абсолютно одинаковыми холмами [62] мальчишки охотятся на сурков и зайцев, а иногда вспугивают лань. Сами же холмы густо населены мертвецами.

На восточном холме находятся фермерское, еврейское и католическое кладбища — они сравнительно «новые», поскольку ни одно надгробие не датировано раньше 1805 года.

Зато на западном холме расположены по-настоящему старые кладбища различных протестантских конфессий, а на самом видном месте — семейный участок Райтов, в центре которого покоится основатель города Джезрил Райт. Разумеется, его могила не открыта стихиям: ветры с Лысой горы не щадят травянистый покров. Дед Джона Ф. построил над ней красивый мавзолей из вермонтского гранита — белый, как зубы Пэтти Райт. Сама могила находится внутри, и если вы приглядитесь как следует, то увидите высеченные на маленьком надгробном камне имя основателя, полную надежды цитату из Откровений [63] и дату — 1723 год.