Книга Все ради любви, страница 87 – Кристин Ханна

— Колыбель. Одежда. Все. Я забрала из хранилища все, что там было.

Снова пауза.

— Для Лорен?

— Ей же это понадобится.

Энджи знала, что Конлан услышал в этих словах и недосказанное: «А нам нет».

— Ты как?

— Это нечто удивительное, Кон. Я давно так хорошо себя не чувствовала. Помнишь, как мы с тобой в Уистлере катались на лыжах вне трасс? Нас туда еще доставлял вертолет.

— Ты перед этим еще три ночи не спала.

— Точно. Мне было ужасно страшно, даже тошнило от страха, но, как только вертолет сбросил нас, я понеслась вниз по склону, а потом не могла дождаться следующего раза. Вот так я себя и чувствую сейчас. Будто снова лечу с горы.

— Ого!

— Знаю. Жду не дождусь, когда все это передам ей. Она будет в восторге.

— Энджи, я горжусь тобой.

Только после этих слов она поняла, что именно ради такой похвалы и позвонила ему.

— Отпразднуем завтра вечером?

— Обязательно, и ты не отвертишься.

Энджи улыбалась, когда нажимала на кнопку «отбой». Из радио зазвучала старая песня Билли Джоэла. «Для меня это рок-н-ролл». Она прибавила громкости и стала подпевать. Когда она въехала в Вест-Энд и свернула на дорогу к дому, она уже пела во весь голос и отбивала ритм по рулю. Так чувствует себя подросток, который возвращается домой после победы своей школьной футбольной команды.

Энджи остановила машину у домика, взяла сумку и побежала к крыльцу.

— Лорен! — позвала она, войдя в дом.

Ее встретила полнейшая тишина, и только в камине потрескивали поленья.

— Мы здесь, — послышался голос Лорен.

Она сидела на диване. Ее щеки были мокрыми от слез, глаза покраснели. Дэвид сидел рядом и держал ее за руку. Похоже, он тоже плакал.

Энджи пронзил страх. Она знала, почему женщины плачут в середине беременности.

— В чем дело?

— Мы с Дэвидом разговаривали.

— С тобой все в порядке?

— В порядке.

Энджи облегченно выдохнула. Опять она беспричинно всполошилась!

— Фу! Ну что ж, беседуйте дальше. — Она сделала шаг к лестнице.

— Подожди, — остановила ее Лорен и неуклюже встала с дивана. Взяв листок бумаги, она протянула его Энджи.

Дэвид тоже встал и, подойдя к ней, обнял ее за плечи.

Энджи стала читать письмо:

«Уважаемая мисс Рибидо! Рады сообщить вам, что мы готовы принять вас в Университет Южной Калифорнии… первый курс… полную стипендию, покрывающую расходы на обучение и проживание. Просим сообщить свое решение до начала июня».

— Я в этом не сомневалась, — с гордостью проговорила Энджи. Ей хотелось крепко-крепко обнять Лорен, закружить ее по комнате, смеясь и ликуя, но такое проявление радости в случае с Лорен было бы даже опасно и для нее, и для ребенка.

— Я даже не надеялась, что поступлю.

Энджи поразила грусть, прозвучавшая в ее голосе, и у нее защемило сердце. За последний год на долю Лорен выпало немало испытаний, но и это — исполнение ее мечты — тоже было серьезным испытанием в сложившихся обстоятельствах, не менее трудным, чем решение судьбы ребенка. Одно было неразрывно связано с другим.

— Я горжусь тобой.

— Это все меняет, — сказала Лорен так тихо, что Энджи едва расслышала.

— Как можно учиться в университете, имея ребенка на руках, ведь правда? — заявил Дэвид, не дававший Энджи обнять и утешить Лорен.

— Ему будет два месяца. — Лорен произнесла это отстранение, как будто к ней это не имело никакого отношения.

Энджи прикрыла глаза. Она понимала, что однозначного ответа нет. Она хорошо знала то, что еще не было известно Лорен: ясли, куда принимают таких крох, найти очень трудно. А если такие и найдутся, то они обойдутся в кругленькую сумму. Она задумчиво потерла переносицу. У нее было ощущение, что она находится на тонущем корабле: вода неуклонно прибывает.

— Это действительно проблема, — наконец сказала она, не считая нужным лгать. — Но ты сильная, умная девочка…

— Умная девочка не вляпалась бы во все это, — перебила ее Лорен.

Ее глаза опять наполнились слезами, хотя она и пыталась улыбнуться. Она посмотрела на Дэвида, и тот ободряюще ей кивнул, затем она устремила выжидательный взгляд на Энджи.

Они оба продолжали молчать, и Энджи вдруг стало страшно, у нее вдруг ослабли ноги, и она едва устояла на месте.

Лорен вывернулась из-под руки Дэвида и шагнула вперед.

— Энджи, возьми нашего ребенка.

Энджи словно ударили в солнечное сплетение. У нее перехватило дыхание и закружилась голова.

— Не надо, — прошептала она и замахала руками, словно хотела отогнать от себя эти слова.

Лорен сделала еще один шаг. И еще один. Она выглядела такой маленькой, такой беспомощной.

— Пожалуйста. Мы хотим, чтобы ты усыновила нашего ребенка. Мы обсуждали это весь день. Это единственный выход.

Не в силах произнести ни слова, Энджи прикрыла глаза и жалобно пискнула. Ей было страшно вновь ступать на дорогу мечты и надежды. В прошлый раз ее грубо вытолкнули на обочину, и это едва не убило ее. Она боялась даже впускать в голову мысль о том, что в скором времени ей доведется укачивать на руках малыша.

Нет, не надо соглашаться. Она не готова снова ступить на этот путь.

И все же. Разве она может отойти в сторону?

Малыш.

Энджи открыла глаза и увидела, что Лорен внимательно наблюдает за ней. В заплаканных глазах девочки светилась надежда, а в руке она держала письмо из университета, листок бумаги, который мог изменить ее жизнь.

— Пожалуйста, — одними губами произнесла Лорен и заплакала.

Энджи ощутила страшную пустоту и холод внутри, ей показалось, что сердце сжалось в ледяной ком. Умом она понимала, что на эту просьбу надо ответить твердым «нет», но ответить так не могла. Ни Лорен, ни самой себе. В глубине души она знала, что поступает неправильно, когда тихо произнесла:

— Да.

— Ты сегодня какая-то не такая, — сказала Мария, поправляя очки на носу.

Энджи отвела взгляд:

— Чепуха! Я такая же, как всегда.

— Вовсе нет. Джерри Карл трижды обращался к тебе, прежде чем ты соблаговолила проводить его к столику.

— А когда мистер Костанца попросил красного вина, ты сунула ему в руку бутылку, — вмешалась в разговор Мира, вытирая руки фартуком.

Энджи уже жалела, что зашла на кухню. Мама и Мира сразу почувствовали, что она не в себе, а потом, как пара чутких гиен, насторожились и стали выслеживать ее, выжидая удобный момент.