Онлайн книга «Мегрэ и одинокий человек»
|
Он вошел и сел на табурет. — Стакан пива… Он не взял с собой Торранса, смущенный своим все возрастающим интересом к личности Марселя Вивьена. — Вас зовут Жюльен? — спросил он, когда гарсон принес заказ. — Это с вами сегодня утром разговаривал один из моих людей? — Вы комиссар Мегрэ? — Да. — Для меня большая честь познакомиться с вами. Мне кажется, я рассказал вашему инспектору все, что знаю. — Ваши воспоминания относятся именно к сорок пятому году? — Да. Я почему так уверен — утром уже говорил — это было мое первое место официанта. — Конец декабря — начало января? — В этом я не так уверен. В конце декабря такая предпраздничная толчея, что просто нет времени рассматривать клиентов… Его позвали к столику во втором ряду, он принял заказ и вернулся с двумя стаканами пива. — Простите, но в зале я один. Остальные обслуживают клиентов на террасе. Так о чем я говорил? Да, в январе… А возможно, и в феврале, потому что я к ним привык, а на это требуется время. — У вас не было никаких сомнений, когда вы опознали Вивьена? — Имени его я не знал, но это точно он приходил сюда чуть ли не каждый вечер в компании симпатичной девушки. — И почти всегда в то время, когда в кинотеатрах заканчивался последний сеанс? — Да. Меня это поразило, сам не знаю почему. — А ту женщину вы могли бы опознать? — Знаете, женщин через двадцать лет узнавать труднее… Впрочем… Эту я бы точно узнал… — Почему? — У нее на щеке была вишневая родинка, как капля вина… — На левой или на правой? — Погодите… Они почти всегда садились за этот столик… Значит, принося им заказ, я видел левую щеку. Гарсону снова пришлось отойти, чтобы заняться новым клиентом, заказавшим коньяк и воду. — Позднее вы никогда не встречали эту женщину с другим спутником? — Нет, не припоминаю. Мне кажется, я бы обратил на нее внимание, потому что привык к ее лицу и манере одеваться. — А как она одевалась? — Всегда в черное. Строгое черное шелковое платье и черное пальто с меховым воротником. — У этой пары была машина? — Нет, они приходили пешком, как будто жили по соседству… — А такси им случалось брать? Как раз напротив пивной находилась стоянка. — Я не видел. — И, выходя отсюда, они не направлялись к станции метро? — Нет. Я думал, что они живут в этом квартале. После полуночи все иначе — кабаре заполняют иностранцы. А мы тут живем как будто на другом берегу. Между двумя сторонами бульвара большая разница. — Он хлопнул себя по лбу. — Да что я вам тут наплел? Я ведь говорил про сорок пятый? Что-то я запутался в вопросах… Это было в сорок шестом, конечно. В сорок пятом я еще работал коридорным в «Гранд-отеле»… Ему опять пришлось отойти к другому столику, где клиенты потребовали счет. Вернувшись, гарсон объяснил: — Я люблю этот квартал. Он не похож на другие парижские кварталы. Здесь сохранилось много мелких ремесленников, у которых во дворах мастерские. А еще много служащих, чиновников, продавцов и продавщиц. Наконец, мелких рантье, которые слишком привязаны к Монмартру, чтобы уехать доживать свои дни в деревне… Могу я вам еще чем-то быть полезен? — Вряд ли… Если вспомните что-нибудь интересное, будьте любезны позвонить мне на набережную Орфевр… — Иду! Иду! — обратился он к начавшим терять терпение четверым новым клиентам. На западе собирались тучи, а другая половина неба оставалась почти чистой. Время от времени пролетал легкий ветерок. Мегрэ медленно пил пиво, обещая себе, что на сегодня этот стакан станет последним. Он собирался оплатить счет, когда к нему наклонился сосед: — Я правильно расслышал? Вы — комиссар Мегрэ? Простите, что так вот обращаюсь к вам… Он был очень толстым, с красным лицом, с тремя подбородками и огромным пузом. — Я родился на Монмартре, прожил тут всю жизнь. На бульваре Рошешуар держал лавку по продаже рамок для картин. Дело я продал три года назад, но сохранил свои привычки… Мегрэ с интересом рассматривал его, не зная, к чему толстяк клонит. — Не желая подслушивать, я все-таки слышал часть вашего разговора с гарсоном. Речь шла о клошаре, убитом в заброшенном доме близ Центрального рынка?.. Я тоже видел фотографии в газетах и уверен, что не ошибся. — Вы его знали? — Да. — Вы видели его недавно? — Нет. Лет двадцать назад. А узнал я его по фотографиям, где он без усов. — Вы бывали в его мастерской на улице Лепик? — Нет. Если верить тому, что пишут в газетах, там его уже не было. Я, как и Жюльен, познакомился, с ним в сорок шестом. — В какое время года? — В феврале, если не ошибаюсь. И регулярно встречал его на протяжении полугода. — Он жил возле вас? — Я не знаю, где они — он и его подружка — жили, но обедали всегда в том же ресторане, что и я, — в «Гурмане» на улице Данкур. Это маленький ресторанчик для завсегдатаев, всего-то полдюжины столов. Рано или поздно знакомишься со всеми. — Вы уверены, что это продолжалось полгода? — Я видел их еще в августе, перед тем, как уехать на три недели на Лазурный берег… — А когда вы вернулись? — Машинально искал их глазами, но они больше не приходили. Я спросил о них у Бутана, хозяина ресторана, и он мне сказал, что в один прекрасный день эти люди не пришли — и все. — Может, они тоже уехали в отпуск? — Нет. Они бы вернулись осенью. А я с тех пор больше не встречал их ни на бульваре, ни на улицах. Мегрэ был смущен тем, что ему рассказал этот человек, явно говоривший правду и, похоже, обладавший отличной памятью. Вместе с воспоминаниями гарсона его сведения приводили к выводу, что, бросив жену и дочь на улице Коленкур и оставив свою мастерскую на улице Лепик, Марсель Вивьен сожительствовал с некоей очень молодой, возможно, совсем юной женщиной, даже не потрудившись переехать в другой квартал. В течение двух месяцев они регулярно посещали «Сирано», после того как выходили из кино. До середины августа их встречали в маленьком ресторанчике на улице Данкур, в нескольких кварталах отсюда. На что они жили? На сбережения Вивьена, если таковые у него были? Следует ли предположить, что, уходя из дома, он ничего не оставил жене и дочери? |