Онлайн книга «Мегрэ и одинокий человек»
|
— Сколько лет назад это произошло? — Да с пятнадцать. Вся разница в том, что у них нет горничной и мне приходится заниматься всем… Хотя так говорить несправедливо… Мадам мне во всем помогает, а готовит она не хуже меня… — Они часто бывают в свете? — Редко. Разве что ходят в театр или кино. Принимают всего нескольких друзей, всегда одних и тех же. — Они ладят между собой? — Не ссорятся по пустякам, если вы именно это имеете в виду. — Как вы думаете, они по-прежнему любят друг друга? Она промолчала. — У месье Маоссье есть любовница? — Не знаю. Он мне не докладывает. — Бывает, что он уходит из дому один и возвращается поздно? — Никогда… Вернее, однажды было. На прошлой неделе… Около одиннадцати часов, когда мадам пошла провожать свою мать, которая здесь ужинала, он пулей влетел сюда, бросился в свою спальню, а потом убежал так же быстро, как и прибежал… Когда мадам вернулась, она не стала его ждать, а легла спать. Не знаю, слышала ли она, как он вошел, потому что он старался вести себя как можно тише… Лично я знаю одно: было четвертый час утра… — Они давно спят в разных спальнях? — С первых же месяцев. Месье встает очень рано и отправляется на свои стройки. Мадам приходилось бы просыпаться вместе с ним, а она любит поваляться в постели чуть не до полудня… Достаточно было взглянуть на кухарку, когда она говорила о Маоссье, чтобы понять: она его не любит, а вот о хозяйке говорила с неподдельным обожанием. — Сколько ей было лет, когда она вышла замуж? — За месяц до того исполнилось двадцать лет. — Вы знаете, где они познакомились? — Нет. До замужества она часто выходила в свет, теперь ведь девушки не нуждаются в сопровождающих… — Она счастлива? Новое красноречивое молчание. — Она разочарована своим браком? — Она не из тех женщин, что любят поплакаться или демонстрируют тоску. Она принимает жизнь такой, какая она есть… Мегрэ заметил на пианино фотографию четы. У Луи Маоссье на ней были усы, которых сейчас он не носил. А у молодой женщины вьющиеся белокурые волосы. Кухарка проследила за взглядом Мегрэ и вдруг спросила: — Что он сделал? — Почему вы спрашиваете? Он не обязательно должен был что-то сделать. — Если бы он не был ни в чем виноват, вы бы сюда не пришли. Когда такой человек, как вы, приходит лично… — Вы можете проводить меня в его спальню? — Если он узнает, придет в ярость, но мне все равно. Я его не боюсь. Они миновали столовую, потом прошли по коридору. — Здесь, — сказала кухарка, открывая дверь, — спальня мадам… Комната была веселой, выдержанной в светло-серых тонах с легкой примесью голубого. Ноги утопали в белом ковре. В сравнении с ней спальня Маоссье была более строгой, но тоже обставлена со вкусом. — Кто выбирал обои и мебель? — Мадам. Она прослушала в Лувре курсы истории искусств, а также ходила в школу декоративного искусства. — Это она играет на пианино? — Да. Но только когда остается одна. Спальня хозяина дома была в бежево-коричневых тонах. — Скажите, у Маоссье есть пистолет? — Да. Я видела его пару недель назад. — Это оружие с барабаном? — Вы хотите сказать, с таким цилиндром, куда вставляют патроны? — Да. — Нет. Плоский револьвер. — Это называется пистолет. — Смотрите сами. Она подошла к ночному столику, открыла верхний ящик, и на ее лице отразилось изумление. — Его там нет. — Он не мог взять с собой оружие в Ла-Боль? — Конечно нет. Я сама собирала их багаж. — Возможно, он переложил его в другое место? Кухарка открыла два остальных ящика, где лежали ключи, перочинный ножик, членские билеты различных обществ. — С тех пор, как я служу в этом доме, пистолет всегда лежал в этом ящике. — И вы видели его пару недель назад?.. В ящике были патроны? — Целая коробка. Она тоже пропала. Кухарка принялась рыться в шкафах, в ящиках комода, заглянула даже в ванную. Когда она снова посмотрела на Мегрэ, ее лицо было серьезным и немного бледным. — Я, кажется, начинаю догадываться, почему вы здесь… — Это вас удивляет? — Немного. Причина, которую я вам назову, покажется смешной. Он не любит животных. Не хочет держать в доме ни собаку, ни кошку. У мадам был кокер, который скрашивал ей одиночество, так он заставил ее избавиться от собаки… — Думаю, в ближайшие несколько дней вам лучше не покидать Париж. Возможно, вы мне скоро понадобитесь. — Я буду здесь. — И через секунду, провожая его в гостиную: — Вы видели в Ла-Боле мадам? — Да. — Спорю, она загорала. — Совершенно верно. — На море она целыми днями лежит на солнышке. Она ездила в Ла-Боль еще с родителями, когда была ребенком… — Они не хотят детей? — Они со мной не откровенничали. Но я думаю, хотят. — Благодарю вас, мадемуазель Берта. Вы мне очень помогли… — Я делала все возможное, чтобы помочь вам… Мегрэ не стал добавлять: «И чтобы поставить вашего хозяина в неприятное положение». Он вернулся на набережную Орфевр на такси. Торранс сообщил, что был звонок из Нанта и что на вилле «Зонтичные сосны» не происходит ничего особенного. Спрашивали, продолжать ли наблюдение. Позвоните им и скажите, чтобы продолжали. Ты отправил людей по адресам, которые я указал? — спросил он Жанвье, сидевшего за своим рабочим столом. Жанвье был единственным, к кому он постоянно обращался на «ты». Часто «тыкал» он и молодому Лапуэнту, недавно пришедшему в бригаду. А к остальным обычно обращался на «вы», переходя на «ты» лишь в минуты рассеянности или в пылу дела. — Кого ты послал на улицу Тюрбиго? Молодчина! Очень хорошо замаскировался, потому что я его не заметил, когда проезжал мимо. Правда, как раз напротив здания находится бистро… — Там Барон… А Неве на Монмартре… Мегрэ направился в крыло, где находилось следственное управление, и постучал в дверь кабинета Кассюра. |