Онлайн книга «Дом-фантом в приданое»
Олимпиада Владимировна обеими руками схватила его, прижала к губам, запрокинула и стала пить. Вода в чайнике была тепловатая, со странным привкусом, должно быть, застоявшаяся, но она пила и думала, что ничего вкуснее не пила никогда в жизни! Крышка чайника мешала ей, лезла в ухо, но все равно – какое наслаждение пить, просто пить, чтобы вода стекала по горлу и попадала внутрь! Она оторвалась от чайника, тяжело дыша. – Что случилось? – Тебя ударили по голове. Я… не успел это предотвратить. – Кто? Кто ударил меня по голове?! – Я не заметил. Он кинул чем-то в лампочку и ударил тебя. Он или она. – Она?! – Я же сказал, что не заметил. – В голосе Добровольского было раздражение, а лица его она не видела, потому что фонарь он выключил. – Это мог быть кто угодно, он или она. Вставай. Ты можешь встать? – Он нас здесь запер?! – дрожащим голосом спросила Олимпиада, решительно не признавая того, что могла быть «она». – В этом… бункере?! Тут она все вспомнила, и ей стало страшно. Так страшно, как никогда в жизни. Ей не было так страшно, даже когда она, словно в замедленной съемке, смотрела, как переворачивается в воздухе тело и падает, падает, и понятно, что в следующую секунду грянет взрыв, и неизвестно, останется ли что-нибудь после этого взрыва! – Мы должны выбраться отсюда как можно скорее. – А дверь? – дрожащим голосом спросила Олимпиада Владимировна. – Дверь… закрыта? – Yes, – ответил Добровольский. – Она закрыта, она металлическая, с этой стороны на ней нет никаких отверстий. Про дверь можно забыть. Нужно искать другой путь. – Какой путь?! Он не ответил, только рука, державшая ее спину, убралась. Олимпиада покачнулась. – Возьми. – Что взять? В ладонь ей сунулось что-то металлическое, сильно нагретое. – Нащупай кнопку и нажми. Твердое и металлическое оказалось фонарем, и лезвие света опять ударило по глазам так, что они заслезились. Олимпиада сморгнула слезы, и очертание яркого круга на потолке стало четким. – Нажми сильнее, Липа. Она послушно нажала сильнее, и свет из острого стал рассеянным и мягким. После полной черноты казалось, что очень светло, как в театральном фойе, когда в антракте вдруг зажигаются все лампы. – Нам нужно выбраться отсюда как можно скорее. Никто не придет нам на помощь, я даже телефон с собой не взял! Давай, Липа. Помогай мне! Сжимая в руке фонарь, она поднялась. Голова была будто чужая, она потрогала ее свободной рукой, проверяя. На ощупь понять ничего было нельзя. – Он решил нас здесь… замуровать? Чтобы мы умерли от голода и жажды, да? – Нет. Она помолчала. Добровольский чем-то шуровал у дальней стены. – Что значит – нет? – Здесь трудно умереть от голода и жажды. Вон водопроводная труба, и еще холодильник у двери. Она оглянулась – и вправду холодильник. – А зачем он нас запер? – Пока мы здесь, у него полная свобода действий. Он может прямо сейчас позвонить в полицию, и следующие несколько лет мы будем доказывать властям, что вовсе не мы в этой комнате занимались изготовлением взрывных устройств на пару с покойным. – Но это же не мы! – Я знаю, – согласился Добровольский. – Но власти не знают. А мне не хотелось бы ближайшие годы провести в русской тюрьме. А тебе хочется? Нет, и Олимпиада Владимировна не хотела тоже. Она держала фонарь так крепко, что рука тряслась от напряжения и свет плясал по углам. – Липа, положи его вон туда и помоги мне. Олимпиада положила фонарь и даже придержала его, когда он вдруг покатился. Соображала она по-прежнему плохо. – Давай. Осторожно снимай все со стола и относи к той стене. Ты поняла меня, Липа? Конечно, она поняла, чего ж тут непонятного! Нужно просто снимать со стола странные предметы и коробки, в которых была взрывчатка, и нести к «той стене»! Яснее ясного. Двумя руками она взялась за какой-то ящик, охнула от тяжести и поволокла его. – Бери что полегче, – распорядился Добровольский. – А что полегче? Ответа на это не последовало, и Олимпиада продолжала таскать. В висках у нее сильно и мерно стучало. – Что происходит? – вдруг громко спросила она, остановившись. – Что происходит в моем доме?! Кто делает все эти пакости?! Разбойники?! Террористы?! – Мы выясним, – пообещал Добровольский. – Я тебе обещаю. И она поверила. Конечно, они выяснят, раз он так сказал. Невозможно ему не верить, он же не Олежка! Им бы только выбраться отсюда, хотя как это сделать, когда металлическая дверь захлопнулась и заперла их, как в мышеловке! Кажется, у Агаты Кристи был рассказ с таким названием. Или с каким-то другим? Если я выберусь отсюда и меня не посадят в тюрьму, как пособницу террористов, я перечитаю все детективы, вдруг пообещала она себе. Я больше ни слова не скажу Люське, которая только и делает, что их читает, и да простит меня большой русский писатель Михаил Морокин, который так же презирает детективы, как и я сама!… – Липа, давай! Берись за тот край! Она послушно взялась за край стола, и Добровольский моментально закинул его на другой стол, побольше, с которого сам растаскал все барахло. Олимпиада только в последнюю секунду успела отцепиться, а то бы он и ее закинул!… Склонив голову, он критически оценил сооружение, что-то прикинул и еще воздвиг на верхний стол утлый офисный стульчик, на котором, видимо, сиживал дядя Гоша, когда мастерил свои смертоносные игрушки! – Так. Теперь мне нужно, чтобы ты держала стул очень крепко, иначе я свалюсь и сломаю себе шею. – Ты собираешься туда лезть?! – Липа, – сказал он нетерпеливо, – стены мы не разберем и дверь не откроем. Позвонить нам неоткуда, телефона нет. Путь у нас только через крышу, и времени очень мало. Если он вызвал полицию, она приедет очень быстро, они уже привыкли сюда ездить как на работу. – Ты собираешься разбирать крышу?! – Липа. Она изучила сооружение – стол, на нем еще стол, а сверху вращающийся офисный стул. Выглядело не слишком надежно. То есть совсем ненадежно! Тем же взглядом Олимпиада оценила Добровольского. |