Онлайн книга «Мегрэ колеблется»
|
Она дала ему время отдышаться, пока зажигала сигарету. Это была уже четвертая. Курила она жадно, не замедляя речи, и будуар наполняли клубы дыма. — Сомневаюсь, можете ли вы лучше меня предвидеть, что он способен совершить… Уж не задумал ли он покончить с собой?.. Это возможно… Но было бы ужасно, если бы после того как я так много лет пыталась сделать его счастливым… Моя ли вина, если это не удалось? Но, быть может, смерть грозит мне… А это вероятнее всего, ведь он мало-помалу стал меня ненавидеть… Вам это понятно? Его брат, невропатолог, смог бы нам это объяснить… Муж испытывает потребность обрушить на чью-нибудь голову все свои разочарования, всю злобу, все унижения… — Простите меня, если… — Позвольте, дайте мне докончить… Завтра, послезавтра, неважно когда, вас вызовут сюда… И вы увидите жертву… Это буду я… Заранее прощаю ему, так как знаю, что он не отвечает за свои поступки, и медицина, несмотря на все достижения… — Вы смотрите на своего мужа как на больного? — Да. — Психоз? — Быть может! — Вы говорили об этом с врачами? — Да. — С врачами, которые его знают? — Среди наших друзей есть много врачей… — Что они вам сказали конкретно? — Велели остерегаться… — Остерегаться? Чего… — Мы не касались деталей… — Все они были одного мнения? — Многие. — Вы можете назвать их имена? Мегрэ с нарочитой выразительностью вытащил из кармана свою черную записную книжку. Этого жеста было достаточно, чтобы она пошла на попятную. — Не очень-то, корректно сообщать вам их имена, но если вы хотите, чтобы его подвергли экспертизе… Тут уже Мегрэ утратил свой спокойный и добродушный вид… Лицо его стало твердым, на нем появилось выражение напряженности. Дело стало заходить слишком далеко. — Когда вы звонили ко мне в полицию, чтобы попросить меня к вам зайти, была уже у вас в голове эта мысль? — Какая мысль? — Прямо или косвенно попросить меня, чтобы вашего мужа осмотрел психиатр? — Pазве я так сказала? Ведь я даже не произнесла этого слова… — Но вы на это довольно прозрачно намекнули. — В таком случае вы меня плохо поняли… Либо я не так выразилась… Быть может, я слишком откровенна, слишком непосредственна… Я не даю себе труда выбирать слова… Я вам только говорила и говорю, что над нашей семьей нависло ощущение страха… — А я у вас снова спрашиваю: чего же вы боитесь? - Она опять села, словно изнемогая, и с унынием поглядела на Мегрэ: — Не знаю, что вам еще сказать, мосье комиссар. Я полагала, что вы все поймете с первого слова… Я боюсь за себя, за него… — Иначе говоря, боитесь, что он может вас убить или покончить с собой? — Я понимаю, в это до смешного трудно поверить, когда все вокруг кажется таким спокойным,.. — Простите за нескромность. У вас с мужем продолжаются супружеские отношения? — Прекратились год назад. — Что было тому причиной? — Я застала его с этой девкой… — Мадемуазель Ваг? — Да. — В кабинете? — Это было мерзко… — И с тех пор вы запираете вашу дверь?.. Много раз он пытался к вам проникнуть? — Один-единственный… Я ему выложила все, что у меня на сердце, и он ушел. — Он не настаивал? — Даже не извинился. Просто ушел, как человек, который ошибся комнатой… — У вас были любовники? — Что?! Глаза ее стали колючими, взгляд суровым. — Я вас спрашиваю, — невозмутимо повторил Мергэ, — имели ли вы любовников? Бывает ведь и такое, не правда ли? — Только не в нашей семье. Знаете, мосье комиссар, если бы мой отец был здесь… — Как судья, ваш отец понял бы, что мой долг задать вам этот вопрос. Вы только что мне говорили о нависшем над вами страхе, об угрозе, тяготеющей над вами и над вашим мужем. Вы в завуалированной форме подаете мне мысль показать вашего мужа психиатру… Следовательно, я должен… — Простите… Я просто увлеклась… Любовников у меня не было и никогда не будет… — Есть у вас оружие? Она поднялась, выскользнула в соседнюю комнату, тут же вернулась и протянула Мегрэ маленький перламутровый револьвер. — Осторожно… Он заряжен… — Давно он у вас? — Одна из моих подруг, склонная к мрачному юмору, подарила мне его после свадьбы… — Вы не боялись, чтобы лети, играя… — Они редко приходят ко мне в комнату, а когда были маленькие, оружие лежало в ящике под замком. — А ваши ружья? — Они в сарае, там, где чемоданы, саквояжи и сумки для гольфа. — Ваш муж играет в гольф? — Я пыталась его приохотить, но он после третьей лунки уже начинает задыхаться… — Часто он болеет? — По-настоящему не болел ни разу. Если мне не изменяет память, самым серьезным был плеврит. Зато его постоянно одолевают какие-то хвори, ларингиты, гриппы, насморки. — У него есть врач? — Разумеется. — Это один из ваших друзей? — Нет. Это доктор Мартен, он тут живет, поблизости от нас, на Цирковой улице. — Доктор Мартен никогда не говорил с вами наедине? — Нет. Но мне случалось ожидать его и узнавать, нет ли у мужа чего-нибудь серьезного. — И что он отвечал? — Что ничего серьезного нет… Что такие, как муж, живут до глубокой старости… Он приводил мне в пример Вольтера, который… — О Вольтере я знаю… Доктор Мартен никогда не предлагал, чтобы вашего мужа посмотрел психиатр? — Нет… только… — Что только? — К чему я стану вам говорить? Ведь вы опять неправильно истолкуете мои слова. — А все-таки! — Вижу, что мой муж произвел на вас прекрасное впечатление, я заранее была в этом уверена. Я не хочу сказать, что он актерствует. Но с чужими он всегда бывает весел, выдержан… С доктором Мартеном он говорит и держится, как с вами… — А с персоналом? — Не он же следит за работой прислуги… — Что это означает? — Что не на нем лежит обязанность им выговаривать… Эту неблагодарную роль он предоставил мне… Мегрэ задыхался в своем слишком мягком кресле, в этом будуаре, ему было невмоготу от назойливого голубого цвета. Он встал и чуть было не потянулся, как сделал бы это у себя в кабинете. |