Онлайн книга «Канкан на поминках»
|
Уж не знаю, что подействовало на меня больше – информация о родственных связях между Володей и Соней, полное ощущение собственной беспомощности и невозможности разобраться в ситуации, вынужденная покупка подержанных вещей для Ксюшиного младенца, который никогда не увидит отца, или гадкое слово «заместительница», брошенное обозленным Кириллом… Все это сплелось в тугой узел, я почувствовала в горле горький комок, вздохнула, уронила голову на сложенные руки и зарыдала во весь голос. Перепуганные дети кинулись ко мне. – Лампуша! – вопил Кирюшка. – Не надо, сейчас я выйду с собаками. – А я помойку вынесу, – вторила Лиза. – Хочешь – картошечки пожарю?! – орал Кирюшка. – Чаек заварю, – подхватила девочка, – ща, в пять минут. Они загремели посудой. Через пару секунд у меня под носом возникли дымящаяся чашка и кусок хлеба с вареньем. – Ешь, ешь, – суетилась Лиза, – хочешь – я сбегаю на проспект и куплю тебе пакет замороженных креветок и новый детектив Марининой? – Я мигом сношусь, – влез Кирюшка, – как насчет баночки варенья «Швартау» и шоколадного мороженого? Я перестала лить сопли, утерлась кухонным полотенцем и глянула в их милые, встревоженные лица. Нет, какие они хорошие дети, разом вспомнили про все мои любимые лакомства. – Не надо креветок с вареньем, – сказала я, – все уже, сама не понимаю, отчего заревела. – Это у тебя климакс, – с умным видом заявила Лиза, – в период гормонального затухания у женщины часто случаются перепады настроения… – Откуда у тебя такая информация? – удивилась я. – Потом, климакс бывает после пятидесяти… – Не скажи, – продолжала умничать Лизавета, – он может приключиться в любое время и тогда называется ранним. – Откуда ты все это знаешь? – изумилась я. – В школе рассказывали, на уроке по этике семейной жизни, – пояснила девочка. – Да ну? Чего же еще там объясняли? – Многое, про СПИД, презервативы, наркотики и супружеский секс. Я только хлопала глазами. Интересно, как бы поступила моя мамочка, явись ее доченька из школы с рассказами про климакс, презервативы и заболевания, передающиеся половым путем? – Так что будет с моим вопросом по музыке? – ожил Кирюшка. – Давай, говори, – велела я. – У гитары их шесть, у домры всего пять, а у арфы только четыре, – выпалил мальчишка, – всю голову сломал. – Чего «их»? – Так это и есть вопрос, – разозлился Кирюшка, – не поняла, что ли? Чего у гитары шесть, у домры пять, а у арфы четыре? Я призадумалась. Единственно, что объединяет вышеперечисленные инструменты, так это то, что они струнные… И как раз струн у гитары может быть шесть, впрочем, иногда семь… Но у домры-то их всего три. Погодите, в свое время была создана четырехструнная домра, так называемой квинтовой настройки. У этого народного инструмента есть металлические лады, головка с колками и… все! Что же касается арфы, которую я, естественно, знаю назубок, то у нее от 44 до 47 жил. Нет, струны тут явно ни при чем, тогда что? Окончательно сломав голову, я полезла за музыкальной энциклопедией и принялась в деталях изучать строение гитары, домры и арфы. Но нет! Ответа на вопрос я так и не получила! Кирюшка приуныл окончательно. – Если не отвечу, кол влепит! Зверь-баба! Не секрет, что музыка в наших школах преподается отвратительно. В лучших случаях дети хором поют песенку про елочку и зайчика и потом слушают рассказы о Петре Ильиче Чайковском. В качестве апофеоза педагог упомянет Моцарта… В худших же получается как у Кирюшки. Его «музычка», старенькая, полуслепая Наталия Михайловна, тихим, умирающим голосом долдонит что-то о нотной грамоте. Расслышать ее шепот невозможно даже на первой парте. Но Наталия Михайловна не вредная, единственно, о чем она просит учеников, – это сидеть тихо, а чем они в тишине занимаются, ее совершенно не волнует, лишь бы не шумели. Пока училка тянет у доски нудянку про до-ре-ми-фа-соль, школьники делают уроки, читают посторонние книги или режутся в «морской бой». Как только звенит звонок, Наталия Михайловна на полуслове закрывает рот и выползает из класса. Она никогда не задает домашних заданий, не спрашивает у доски и не устраивает контрольных. Но в журнале напротив фамилий детей таинственным образом возникают сплошные пятерки, и в четверти у всех выходит «отлично». Зато о музыке из Кирюшкиных одноклассников никто ничего не знает! – Что это случилось с Наталией Михайловной? – спросила я, ища телефонную книжку. Кирюшка заломил руки и закатил глаза: – Так Наташка на пенсию ушла, и прислали вместо нее ненормальную энтузиастку. Гармония, какофония, опера… Жуть прямо! Сегодня на уроке слушали какого-то Верду! – Верди, – поправила я, пряча улыбку. – Один хрен, – злился Кирюшка, – ужас, ни почитать, ни математику сделать. Прямо над ухом – бум, бум, бум… Запустила на полную мощь идиотского Вердя… А потом этот вопрос задала да еще так противно фыркнула: «Дети, это задание на сообразительность». Чтоб ей упасть и ногу сломать! – Не расстраивайся, – сказала я, – сейчас узнаем ответ. – Где? – тяжело вздохнул Кирюшка. Но я уже услышала в трубке бодрое «алло» и сказала: – Здравствуйте, Ипполит Семенович, вас беспокоит Романова, арфистка. – Добрый день, деточка, – обрадовался старик, – сколько лет, сколько зим! Как матушка? Решив его не расстраивать, я сделала вид, что не слышу вопрос, и задала свой: – Ипполит Семенович, вы наш старейший лучший мастер по струнным, золотые руки, ответьте мне на такой вопрос… Старик молчал, внимательно слушая всю информацию, потом осторожно переспросил: – В школе задали? Твоему сыну? – Да. – Сильно подозреваю, что речь идет просто о количестве букв в словах. Посуди сама: у гитары их шесть, у домры, если, конечно, не путать ее с домброй, пять, а у арфы всего лишь четыре! Пораженная столь простым решением проблемы, казавшейся неразрешимой, я потрясенно спросила: – Вы полагаете, что учительница могла задать такой вопрос? Ипполит Семенович вздохнул: |