Книга Гроздья гнева, страница 57 – Джон Эрнст Стейнбек

Том протер залитый баббитом подшипник и осмотрел его.

— Как будто в порядке, — сказал он. — Эх, черт! Будь бы фонарь, сегодня бы кончили.

— Слушай, Том, — сказал Эл. — Я вот о чем думаю. Обжимки-то у нас нет. Знаешь, какая будет возня с кольцами?

Том сказал:

— Мне как-то посоветовали обкрутить кольца тонкой латунной проволокой, она зажмет.

— А как ты ее потом снимешь?

— Снимать не надо. Сама расплавится.

— Тогда лучше медную.

— Латунь крепче, — сказал Том. — Он повернулся к одноглазому: — Найдется у тебя латунная проволока?

— Кто ее знает. Кажется, одна катушка есть. А где можно достать такую повязку на глаз?

— Я не знаю, — сказал Том. — Пойдем поищем проволоку.

Катушку они нашли в сарае, среди ящиков. Том зажал шатун в тиски и тщательно обмотал проволокой поршневые кольца, плотно натягивая ее на них и постукивая кое-где молотком. Потом насадил кольца на поршень и вставил их в поршневые канавки. Провел по поршню пальцами, проверяя, легло ли заподлицо. В сарае быстро темнело. Одноглазый принес карманный фонарь и направил его луч на поршень.

— Ну, готово, — сказал Том. — Слушай, сколько возьмешь за фонарь?

— Да он плохой. За новую батарейку я заплатил пятнадцать центов. Ладно, давай тридцать пять.

— Есть. А сколько за шатун и поршень?

Одноглазый потер лоб костлявыми пальцами и соскреб с него слой грязи.

— Просто и не знаю. Если бы хозяин был здесь, он проверил бы по прейскуранту, что сто́ит такая новая часть, и, пока ты тут возишься, успел бы разнюхать, серьезная ли поломка и сколько у тебя денег, и за то, за что по прейскуранту следует восемь долларов, запросил бы пять. Начнешь торговаться, сбавит до трех. Вот ты во всем винишь меня, а ведь он, ей-богу, сукин сын. Видит, что не обойтись, и прижимает. Иной раз за шестерню больше сдерет, чем сам за всю машину заплатил.

— Ну а все-таки, сколько я тебе должен?

— Давай доллар, что ли.

— Ладно. И еще за ключ получай двадцать пять центов. Нам с ним куда легче будет. — Том протянул ему деньги. — Спасибо. И послушай меня, надень повязку на свой глаз.

Том и Эл сели в машину. Было уже совсем темно. Эл включил зажигание и дал свет в фары.

— Ну, прощай, — крикнул Том, — может, увидимся в Калифорнии. — Они развернулись на шоссе и поехали в обратный путь.

Одноглазый стоял, глядя им вслед, потом пошел через сарай к себе в лачугу. Там было темно. Он ощупью пробрался к матрацу на полу, лег и заплакал, а машины, вихрем проносившиеся по шоссе, все плотнее и плотнее окружали его стеной одиночества.

Том сказал:

— Если бы ты только заикнулся вначале, что мы сделаем все за один вечер, я бы тебя сумасшедшим обозвал..

— Сегодня обязательно кончим, — сказал Эл. — Только ты сам все делай. Я боюсь, затянешь подшипник посильнее — расплавится, недотянешь — стучать будет.

— Ладно, — сказал Том. — Расплавится так расплавится. Ничего не попишешь.

Эл вглядывался в темноту. Света фар было недостаточно, чтобы разогнать ее, но впереди на дороге, попав на минуту в их лучи, зеленым огнем блеснули глаза кошки.

— А здорово ты его отчитал, — сказал Эл. — Поучил уму-разуму.

— Да он, дурак, сам на это напрашивался. Ноет, все свои беды сваливает на глаз. А сам обленился, ходит грязный. Может, возьмется за ум, когда будет знать, что люди его насквозь видят.

Эл сказал:

— Том, я не виноват, что подшипник пережгли.

Том помолчал минуту.

— Я тебя вздую, Эл. Заладил одно и то же, — боишься, что на тебя всю вину свалят. Я-то понимаю, в чем дело. Молодой ты еще, мальчишка, всех хочешь за пояс заткнуть. Хочешь, чтобы ни сучка ни задоринки не было. Да не лезь ты на рожон, когда тебя не трогают. Вот и хорошо будет.

Эл ничего не ответил. Он смотрел прямо перед собой. Грузовик с грохотом и лязганьем катил по дороге. Сбоку на шоссе метнулась кошка, Эл круто свернул на нее, но колеса пронеслись мимо, и кошка отпрыгнула назад, в траву.

— Самую малость промахнулся, — сказал Эл. — Том! Ты слышал, Конни все говорит, как он будет учиться по вечерам? Я думаю, может, мне тоже стоит? Ну там радио, телевидение или дизель-моторы. Начнешь с этого, а дальше, глядишь, пристроишься куда-нибудь.

— Может, и пристроишься, — сказал Том. — Только ты сначала узнай, сколько с тебя сдерут за обучение. И подумай, сможешь учиться или нет. У нас в Мак-Алестере были такие, учились. Да я не припомню, чтобы кто-нибудь до конца все одолел. Надоест, и бросают.

— Эх! А поесть-то мы ничего не купили.

— Ма и так много прислала. Проповедник всего не съест. Оставит.

— Сколько нам еще ехать в эту Калифорнию?

— Ей-богу, не знаю. Доползем как-нибудь.

Они замолчали, темнота сгустилась, и звезды на небе горели ярким белым светом.

Кэйси поднялся с заднего сиденья «доджа» и подошел к краю дороги, куда подъехал грузовик.

— Я не ждал вас так скоро, — сказал он.

Том сложил части на кусок дерюги.

— Нам повезло. И фонарь раздобыли. Сейчас примемся за дело.

— Вы забыли еду с собой взять, — сказал Кэйси.

— Вот кончим, тогда поедим. Эл, съезжай с дороги да иди посвети мне. — Он подошел к «доджу», лег на спину и подлез под него. Эл лег на живот и протянул под машину руку с фонарем. — В глаза светишь, подними выше. — Том всунул поршень в цилиндр. Проволочная обмотка задела за стенку цилиндра. Быстрым движением он протолкнул поршень дальше. — Хорошо, что свободно идет.

— Только бы кольца не завальцевались, — сказал Эл.

— Поэтому я ее молотком и расплющил. Ничего, не съедет. Расплавится и, может, еще стенки покроет.

— А царапин не останется?

Том рассмеялся.

— Эти стенки видали виды. Вон они как масло пропускают. Одной царапиной больше, одной меньше — это ерунда. — Он надел на вал шатун и потрогал его нижнюю головку. — Еще можно подтянуть. Эй, Кэйси!

— Ну?

— Я сейчас поставлю нижнюю крышку. Пойди поверни ручку, только помедленнее. Я тебе крикну. — Он подвинтил болты. — Ну, давай. Легче, легче. — Вал повернулся. Прокладок многовато, — сказал Том. — Стой, Кэйси. — Он вывинтил болты, снял несколько прокладок и опять привернул болты. — Ну, Кэйси, поверни еще разок. — Он попробовал шатун. — Немного болтается. А если еще вынуть прокладку, как бы не заело. Сейчас посмотрим. — Он снова отвернул болты и снял два слоя тонкой фольги. — Ну, Кэйси, давай!

— Сейчас, кажется, хорошо, — сказал Эл.

Том крикнул: