Онлайн книга «Гарантирую жизнь»
|
Она отворила калитку. – Проходи. Тарасов прошел на территорию участка, остановился у крыльца, на которое вышла высокая, стройная женщина в платке и старинном платье с оборками. Лицо у нее было смуглое, гладкое, почти без морщин, а глаза смотрели молодо и весело. – Здравствуйте, хозяюшка, – поклонился Глеб. – И ты будь здоров, сынок, – поклонилась в ответ женщина; старухой назвать ее не поворачивался язык; это и была бабуля Софьи Полина Родионовна. – А ты случайно не родственник пасечнику Евстигнею будешь? – Внук он ему, – сказала Софья, подталкивая Глеба вперед. – Проходи, не стесняйся, бабуля не кусается. Ведь не кусаешься, Родионовна? – Скажешь тоже, – усмехнулась хозяйка, не обижаясь. – Я хороших людей не трогаю. Проходи, сынок, будь как дома. Софья подмигнула Глебу, повела его в сени, а оттуда не в хату, а во двор. – Посмотри, как тут у нас все устроено, настоящий фэншуй [13] . Тарасов оказался в большом восьмиугольном дворе с прудом в центре и хозяйственными постройками, составляющими стороны восьмиугольника. Вокруг пруда размерами десять на десять метров росли березки и клен, под которым располагались две скамейки и деревянный стол. Двор порос травой, а не был вытоптан скотиной, как в обычных деревенских дворах, хотя у сарая стояла корова – пила из деревянного корыта, а из другого сарая доносилось похрюкивание свиней. – Ну, как? – поинтересовалась Софья, перехватив удивленный взгляд гостя. – Чем тебе не фэншуй? – Китайцам такое и не снилось, – покачал головой Глеб. – Вряд ли они догадались бы соединить принципы защитной геометрии с нашим посконным хозяйством. Но пруд хорош! Как вам удается сохранять во дворе траву? Куры есть? – И куры есть, и утки, но траву во дворе не щиплют. А почему – это бабулин секрет. Посидим под кленом? – В другой раз – обязательно. – Тогда пошли покажу хату, фотографии семейные, и пойдем к Нику. – К кому? – Его отец Ником назвал: Ник Иванович Кузнецов, понимаешь. А мы всю жизнь Колькой зовем. – Ник – это же вроде английское имя, зачем русскому мужику понадобилось называть сына Ником? – Поди узнай, что стукнуло в голову родителю, когда он сына Ником называл. Сия тайна покрыта мраком. Кстати, в соседней деревне живет парень с еще более экзотическим именем: Динамо Сергеевич Педурханов. Глеб засмеялся. – Шутишь. – Нисколечко. Отец этого самого Динамо заядлый футбольный болельщик, вот и назвал сына по-идиотски. Софья провела Тарасова в горницу, усадила на диван, достала альбом с фотографиями и примостилась рядом, поджав под себя одну ногу и прижавшись плечом к плечу Глеба. Его бросило в жар, но он заставил себя не думать о близости женщины и открыл альбом. Вошла Полина Родионовна с бидоном. – Молочка парного не хотите? – С удовольствием, – отозвался Глеб, обрадовав старуху. Он выпил поллитровую глиняную кружку молока, показал палец. – Высший класс! Жаль, что у деда коровы нет, не то пил бы молоко каждый день. Хотя я больше люблю топленое. – У нас с тобой одинаковые вкусы, – сказала Софья, делая вид, что не замечает волнения Тарасова от случайных касаний ее груди и его плеча. – Теперь давай смотреть моих родичей. Вот это мой прадед Игнат Терентьевич. Она стала показывать фотографии и называть имена. Длилась эта пытка, к счастью, недолго. Внезапно потемнело, порыв ветра захлопнул окно в горнице, недалеко раздался удар грома. – Ой, гроза! – всполошилась Софья. – Надо бежать, а то дети промокнут. – Успокойся, – остановил ее Глеб. – Дед их в дом заберет. – Он повернулся к ней, прижавшей кулачки к груди, увидел в ее широко раскрытых глазах восторг и тревогу, обнял. Поцеловал. И уловил ответный поцелуй. По листьям деревьев, по крыше забарабанили первые капли дождя, потом дождь превратился в ливень, молнии полосовали небо, громовые раскаты сотрясали стены избы, а они сидели на диване и целовались, пока гроза не кончилась так же неожиданно, как и началась. Софья отстранилась, вскочила с дивана, подошла к окну. Глеб посидел немного, поднялся, остановился за ее спиной, глядя на быстро удалявшуюся тучу, негромко прочитал есенинские строки: Грянул гром, чаша неба расколота, Тучи рваные кутают лес. На подвесках из легкого золота Закачались лампадки небес. Софья вздрогнула, но не обернулась. Потом прошептала беспомощно: – Понимаешь, я ничего не могу с собой поделать… – Я понимаю, – сказал Глеб, стискивая зубы. – Извини. – Ничего ты не понимаешь! – Она повернулась к нему, с тихим отчаянием ударила кулачками в его грудь. – Я не хочу сопротивляться! – Так не сопротивляйся, – с удивлением и облегчением проговорил он. – Я боюсь! – Чего?! – Что ты меня потом бросишь! Глеб засмеялся и перестал, нежно обнял женщину, заглянул в глаза, в которых надежда боролась с отчаянием. – Не брошу! Пока сама не сбежишь. Я всерьез и надолго! – Правда?! – Правда! Когда в горницу заглянула Полина Родионовна, они все еще целовались. – К вам гость, – сказала она, деликатно покашляв. – Кто? – оторвалась от смущенного Глеба Софья, ни капли сама не смущаясь под взглядом бабки. – Коля пришел. – Зови его сюда. – Софья поправила прическу, одернула спортивный джемпер, посмотрела на Тарасова. – Легок на помине мой братик. Мы к нему собрались, а он сам заявился. В избу шагнул высокий худощавый молодой человек с голубыми глазами и русыми волосами, смущенно поздоровался. Софья подбежала к нему, чмокнула в щеку пунцовыми, еще не остывшими от поцелуев губами, подвела к Глебу. – Знакомься, это и есть Ник Кузнецов или просто Колька. Ник, это Глеб Тарасов, особо важный агент какой-то крутой спецслужбы, он сам расскажет, если можно. Вот что, мужчины, раз уж мы тут встретились, то давайте выпьем за знакомство и закусим, а уж потом поговорим. Я пойду бабуле помогу стол накрывать, а вы пока побалагурьте. Софья выбежала в сени. Ник исподлобья глянул на Тарасова. – Командирша у меня сестрица. А вы, правда, агент? Глеб улыбнулся. – Просто служу в спецназе. – Как интересно! Впервые вижу живого спецназовца. Давно Софью знаете? |