Книга Как уморительны в России мусора, или Fucking хорошоу!, страница 42 – Дмитрий Черкасов

Ларин также не остался в стороне и намекнул на необходимость подкрепиться хотя бы пивом, чтобы не прерывать заседание. Чердынцев коротко кивнул и отправил двух ефрейторов за нужным продуктом, снабдив их деньгами, изъятыми у «подсудимого».

Когда бутылки с крепким «Балтикой № 9» были принесены и откупорены, а жаждущему Пуччини показали фигу, в одной из клеток очнулся сильно помятый человек в разодранных брюках и женской кофте на голое тело, подобранный нарядом ППС возле салона эротического массажа, и стал биться об решетку, крича, что он тоже судья, желает присоединиться к коллегам и вместе с ними вынести участковому справедливый приговор. В качестве подтверждения своих слов алконавт достал спрятанное в ботинке полуразмокшее удостоверение и начал махать им перед носом удивленного начальника дежурной части.

Удостоверение оказалось подлинным, как и федеральный районный судья Александр Гурьевич Шаф-Ранцев.

Толкователя законов с извинениями выпустили из клетки, дали бутылку, и он занял место секретаря, привычно не обращая внимания на тот абсурд, что творился в холле РУВД. Ибо от заседаний под председательством Шаф-Ранцева ментовское судилище если и отличалось, то на исчезающе малую величину.

Обвиняемому тоже дали слово, но, послушав пару минут стенания Пуччини, сопряженные к тому же с оскорблениями Соловца лично и ОУРа в целом, Дукалис подмигнул одному из конвоиров и участкового лишили слова путем удара «демократизатором» по башке.

После чего тот обиделся и ушел в угол клетки.

Опохмелившийся судья встал, потребовал себе еще бутылочку пивка, заправил выбившуюся кофту в штаны и произнес двадцатиминутную речь о торжестве законности, проиллюстрировав ее примерами из собственной практики.

Милиционеры и дознаватели с удовлетворением узнали, что судейский корпус в его лице полностью поддерживает их нелегкую борьбу с гражданами, в принятии решений ориентируется на «внутреннее убеждение» стражей порядка, не принимает в расчет всякие глупости вроде «алиби» и «вещественных доказательств», считает заключение под стражу единственной достойной внимания формой меры пресечения, а приговоры строит на принципе «лучше посадить миллион невиновных, чем оправдать одного виновного».

После выступления профессионального судьи Дукалис, Соловец и Удодов стали препираться на тему строгости наказания, ибо «адвокат», возбужденный словами Шаф-Ранцева, начал настаивать на расстреле Пуччини во внутреннем дворике РУВД, не принимая в расчет принятый в России мораторий на смертную казнь.

Ларину стало скучно и он тихо ушел обратно к сантехникам…

* * *

Плахову снилось, что он остался наедине с секретарем депутата ЗАКСа Вислоусова, в избирательный штаб к которому его внедряли в прошлом году, и длинноногая блондинка пытается его соблазнить…

В реальной жизни всё было, увы, с точностью до наоборот.

С самого начала замысленная начальником ГУВД Курицыным, подполковником Петренко и их коллегами с Чайковского [55] операция по выявлению связей Вислоусова, а также — его подельников-депутатов Толстикова, Тюльпанчикова, Анисова и Перешитова, с узбекскими наркобаронами пошла наперекосяк.

Публично «изгнанного» из милиции Плахова внедрили, во-первых, не к нужному депутату, а к ни в чем, вроде, серьезном не замешанному спикеру ЗАКСа «голубому врунишке» Тарасевичу. У спикера Игорь проболтался в помощниках почти месяц, пока его руководство лихорадочно решало проблему перевода. Опер вкусно ел, пил хорошую ливизовскую водку, недоступную ему по уровню ментовской зарплаты, парился с Тарасевичем в саунах, дремал на встречах с избирателями, посетил почти все питерские музеи и обогатился садо-мазохистским опытом, побывав однажды вместе с патроном в закрытом секс-клубе.

Во-вторых, Плахова из соображений секретности не ввели в курс расследуемых дел, а только приказали «держать ушки на макушке», так что старший лейтенант и после перемещения в штаб к Вислоусову плохо понимал свою задачу и снабжал назначенного «связным» Дукалиса совершенно бесполезными сведениями, самыми ценными из которых были хронометражи перемещений депутата по офису и количество выпитых им чашек кофе.

В-третьих, оперу так понравилась беззаботная жизнь помощника народного избранника, что Петренко стоило огромных трудов вернуть Плахова на службу после окончания операции. Игоря приманили в РУВД лишь известием о присвоении ему звания «полковник милиции» и награждении его орденом «За заслуги перед Отечеством» первой степени. Радостный старлей быстро явился в приемную к Мухомору, где спрятавшиеся за дверью Чердынцев и Соловец накинули на голову Плахову бумажный мешок из-под цемента, связали, пока новоиспеченный «полковник» отплевывался и пытался проморгаться, дали по репе и бросили на сутки охладиться в «обезьянник».

В-четвертых, будучи еще внедренным, оперативник принялся ухлестывать за секретарем Вислоусова, получил от ворот поворот и тяжело запил, страшно переживая неудачу на любовном фронте и перестав выходить на связь с Дукалисом…

* * *

Сквозь сон Рогов почувствовал, как ему под ремень брюк лезет чья-то настойчивая потная ладонь.

— Папа, отвалите. — не до конца проснувшийся Васятка отпихнул приставалу, подумав, что это опять его тесть, знатный бухарик и мастер перегонки турнепса, перепутал спальни их трехкомнатной квартиры и пытается пристроиться под бочок своей жены.

Ладонь на секунду остановилась, затем продолжила свое поступательное движение.

— Ну, папа! — рявкнул Рогов и открыл глаза.

— Я хочу тебя, — жарко зашептал голос разгоряченного эротическими сновидениями Плахова.

Васятка в ужасе вскрикнул и откатился в сторону:

— Ты чего?!!

— Что?.. — Игорь очнулся и сел. — Чё орешь?

— Ты… это… не шали…, — испуганно забормотал Рогов. — Не, я нормально к «голубым» отношусь… пусть развлекаются… Но я — не «голубой»!

— И что? — тупо спросил Плахов.

— Ну… ты это… ты только не подумай… мы друзья…

— Ты за этим меня разбудил? — зло поинтересовался старший лейтенант, нащупывая обломок доски покрепче и подлиннее. — Сообщить, что ты не «голубой»?

— Не, ты ж сам.., — Васятка крепко зажмурился и выпалил. — Меня не касается, что ты педик! Ясно?!

— Я — педик?!! — потрясенный хамским заявлением напарника Плахов одним прыжком вскочил на ноги, широко размахнулся подхваченным с пола сучковатым двухметровым бревнышком и…

Позади старлея раздался тупой удар и на бетон рухнуло тучное тело.

Подполковника Петренко уже в четвертый раз за прошедшие пол-суток подвела его привычка тихо ходить и подкрадываться к подчиненным — березовое полено засветило ему точно в подбородок, отправив Мухомора в глубокий нокаут.