Онлайн книга «Крестом и булатом. Атака»
|
В библиотеке Димон пользовался огромным успехом у приходивших туда студенток. Девушки мгновенно забывали о цели посещения читального зала и часами вожделенно разглядывали нависшего над подшивками газет сосредоточенного Чернова. По сравнению с худосочными очкариками мужеского пола, щеголявшими жиденькой растительностью на полудетских лицах, или сухонькими старичками, являвшимися в библиотеку к открытию, мускулистый красавец Гоблин имел массу явных преимуществ. – …Захожу на страницу этого микро-обозревателя", – Димон принял из рук почтительного официанта двухлитровый кувшин, – и вижу, что Вторичный начал с меня. Представляешь? – Представляю, – кивнул Нерсесов. – Нет, ты плохо представляешь. Мало того, что этот микроцефал выразил свое несогласие с моими выводами, я бы это еще простил, так он приписал мне вещи, о которых я вообще никогда не говорил! Гоблин недавно разобрался в смысле приставок «микро» и «макро» и теперь употреблял их постоянно. К месту и не к месту. Закреплял полученные знания, если можно так выразиться. – Например? – Да элементарно! Я написал рассказ. Там мой герой по ходу дела ловит одного типа, отшибает ему башку и портит его оружие. Винтовку «ли-энсфилд». Знаешь такую? – Знаю… – Гнет, значит, ствол об колено. У «ли-энсфилда» стволик тонкий, согнуть немного можно… – А зачем? – Чтоб потом, блин, этой винтовкой не смогли воспользоваться остальные преследователи. – Ага, ясно, – Нерсесов поправил очки. – Ну вот… Все вроде пучком, жизненно. А этот макромудак Вторичный вдруг начинает надо мной стебаться, что, мол, мой герой гнет об колено автомат Калашникова. Всасываешь? – Всасываю, – хихикнул Юрик. – Я пишу – «ли-энсфилд», этот имбецил – «калаш». Сам все напутал, и сам меня же обвиняет в незнании предмета, – Димон горестно вздохнул. – Дальше – больше. Позавчера я наехал на Кацнельсона и Зотова, разметал их по кочкам. И версии ихние, и подлость несусветную по отношению к подводникам, и незнание физики… – Знаю, читал, – закивал Нерсесов. – Я даже стих по этому поводу написал. – Что-о?! – возмутился Гоблин. – Да не про тебя. Я в стихотворной форме изложил идиотизм объяснений катастрофы. Типа, как надо относиться к официальным сообщениям. – Ну-ка, ну-ка, – Чернов схватил блокнот. Юрик откинул голову немного назад и начал заунывно декламировать: Субмарина между пальм торчит. Видно, капитан был сильно пьяным. Где-то в джунглях пробегает кит, Его мясо хорошо с бананом… – Это цинично, – заявил ошарашенный Димон. – И вообще, при чем тут пальмы, кит и бананы? – Сие есть метафорический символизм, – объяснил поэт Нерсесов, – с оттенками гиперреализма. А-ля Серебрянный век. – В качестве эпиграфа мне это не подходит, – огорчился Гоблин. – Эпиграфа куда? – К следующей статье о «Мценске»… – Ты намерен добивать тему? – Я намерен добивать Кацнельсона, – рыкнул Чернов. – Эта макросволочь свистнула мою идейку о продаже станции «Мир» Китаю [5] и выдает ее за свою. – Серьезно? – удивился Юра. – И откуда ты это узнал? – Неделю назад «Секретные материалы» [6] дали информашку по «Миру». Там черным по-русскому сказано, что переговоры Кацнельсона с китаезами насчет орбитального комплекса сорвались. Мы, вроде, слишком много денег запросили. Но это мелочи. Главное, что в «Хэ-фаллосе» [7] автором идеи назван Кацнельсон… – Кто автор статьи? – Не помню… – Не Менделеев? – Нерсесов назвал главного редактора. – Да нет. Если б Менделеев написал, я б Вадьку лично в выхлопную трубу его «опеля» засунул. Кто-то другой, из пристяжных… – Менделеева все равно можно попинать. – А толку? Денег у него нет, живет, можно сказать, в долг… Кстати, хочешь свежую историю про Менделеева? – Хочу. – Его прав лишили. – За что? – Нерсесов пожевал кончик шариковой ручки. – За пьянку, – усмехнулся Чернов. – Но как! Короче, Менделеев набухался с одним пацаном, которого года полтора назад выгнал с работы. Вадик уже забыл об этом конфликте, а пацан – нет. Так вот… Встретились они на тусовке, пацан Менделеева накачал, а потом, когда тот домой ехать собрался, позвонил в ментовку. И слил Вадьку. Мусора его прихватили в ста метрах от места сборища, выволокли из машины – и на экспертизу. Тут же лишение прав оформили. Причем денег не взяли. – Естественно, звонок же зафиксирован, – согласился журналист-патриот. – Именно! Теперь Менделеева водитель возит. И поделом… – Твой приоритет по «Миру» легко доказать, – Нерсесов вернулся к теме разговора. – Сопоставить время выхода статей и дату появления правительственных документов. А потом на Кацнельсона накатить… – Ворье – оно ворье и есть, – Гоблин отхлебнул сок. – С Кацнельсоном судиться без понту. Да и иск никто не примет. Я лучше его рачком поставлю по «Мценску». Он уже столько наболтал, что на целую серию статей хватит. Юрик повернул голову и уставился на вошедших в кафе шестерых юношей во главе с рыжим одышливым толстяком в желтой байковой рубахе навыпуск. – Ха! Димон, смотри, – Нерсесов толкнул Чернова в плечо. – Знаешь, кто это? – Не, – Гоблин хмуро взглянул на компанию. – Мелонов сотоварищи. Молодые христианские демократы… – И чо? – Последыши Ковалева-Ясного и Пенькова… – А-а! – на лице у Чернова появилась заинтересованность. – Развлечься хочешь? – неожиданно предложил Юрик. – Не откажусь… – Пеньков – пассивный зоофил! – громко сказал Нерсесов. – А Дыня – жирный импотент! Христианские демократы еще не успели сесть за столик. Один из юношей завопил что-то матерно-невразумительное и схватил со стола пустую бутылку. Мелонов подпрыгнул и выпучил глаза. – Кто шагает дружно в ряд? Христианский наш отряд! Педофилы, лесбиянки, и задроченные панки! – заорал Нерсесов. – Бей их! – приказал Дыня и рванулся вперед. – Развлечься, говоришь?! – Гоблин слишком поздно понял, что поддался на провокацию весельчака Юрика. Но времени что-либо изменить уже не было. |