Книга Просвещенные, страница 61 – Мигель Сихуко

Ракель:

— Я тоже хотела стать писательницей. Но потом я забеременела, и на меня свалилось столько забот. Домашнее хозяйство, работа в Детском фонде, рождественские ярмарки, пилатес эт сетера.

Сэди:

— Мама тусовалась с поэтами и маоистами-революционерами.

Эффи:

— Да, к слову, о революционерах. Один коллега рассказывал, что слухи небезосновательны. Про Сексисексигейт. У Виты Новы и вправду есть видеозапись, порочащая президента.

Ракель:

— Типичный пример flagrante derelicto [154] .

Сэди:

— Фу-у!

Тоффи:

— Там delicto.

Эффи:

— Беднягу подставила любовница, как лоха.

Сэди:

— Я слышала, что преподобный Мартин по-прежнему его поддерживает. Несмотря на весь этот трендеж насчет «морали».

Ракель:

— Ну почему филиппинские мужчины не способны на моногамию, я не понимаю. Прямо как уличные псы.

Эффи:

— Все из-за жен.

Ракель (пропустив слова мужа мимо ушей):

— В том-то и проблема с такими харизматическими лидерами, как этот преподобный Мартин. Официально Церковь их не признает, и тем не менее им все сходит с рук — чуть ли не убийства…

Сэди:

— Они приносят голоса.

Эффи:

— Я полагаю, они дают людям надежду.

Ракель:

— Сколько миллионов состоит в «Эль-Охим»? Десять? Да он кого угодно возведет на престол. Но какой бы ты ни был популист, какой из тебя христианин, если папа тебя не признает?

Адский Деда:

— Истинно говорю вам, Сатана пришел в облике Иисусовом.

Эффи (измученным голосом):

— Папа, не богохульствуй.

Сэди:

— Мам, а Мигель пишет биографию Криспина Сальвадора. Это же один из твоих любимых писателей.

Ракель:

— Ну, скорее, один из моих любимых местных писателей. Это, конечно, не Паоло Коэльо. «Алхимик» изменил мою жизнь. Но это здорово, что вы взялись за его биографию. Это просто замечательно. Наконец-то кто-то этим занялся.

Сэди:

— Мам, а ты знала, что Криспин…

Эффи:

— Моя жена когда-то была влюблена в него, Мигель. В колледже в ее ящичке в раздевалке висела его фотография.

Ракель:

— Фотография была замечательная. Он был похож на звезду немого кино. Но доктор Гонсалес преувеличивает. В то время я занималась фотографией, и наша преподавательница, знаменитая мисс Флорентина, попросила скопировать освещение для нашего портретного проекта.

Эффи:

— Только потом ты прочитала все его книги.

Ракель:

— Какой ты смешной! Сэди, ну разве твой отец не смешной, когда ревнует? Да, это будет хорошая биография. Сальвадор — интересный персонаж. Я видела его однажды, когда он выступал у нас с лекцией. Какой магнетизм! Знаете, в нем всегда чувствовалась какая-то меланхолия, нечто…

Я:

— Я буду встречаться с мисс Флорентиной.

Ракель:

— О! Передавайте же от меня привет. Если она меня помнит. Так давно это было. Это была не женщина, а динамо-машина. Ее стихи, путешествия, мужчины… У нее был такой жуа де вивр [155] , что мы, студенты, чувствовали себя стариками. А какой она была умной и хитрой. Всегда дурочку валяла, чтобы нами манипулировать.

Тоффи:

— Я в одном блоге читал, что Сальвадор типа сам себя того.

Сэди:

— Мам, слушай, а ты знала, что…

Ракель:

— Правда? О боже, как жаль!

Тоффи:

— Вот зачем нужно читать газеты, ма.

Эффи:

— А разве Сальвадор был не гомо?

Сэди:

— Папа!

Тоффи (снова бросая вилку):

— Могу я выйти из-за стола?

Ракель:

— Нет, не можешь. Мы еще не закончили ужинать.

Сэди:

— Мам, отпусти ты его. У него столько уроков.

Эффи (глядя на сына):

— А в чем проблема? Разве среди нас гомосексуалисты? Нет, конечно.

Ракель:

— Тоф, останься. А не хочешь завтра в школу — помолись, чтоб случился переворот.

Адский Деда:

— В итоге кто-то скажет правду, и это будет уже совсем другое дело.

Ракель (слегка повысив голос):

— Папа, прошу вас! Вам пора уже съесть чего-нибудь. Идите-ка лучше на кухню.

Эффи:

— Мигель, а вы где получили образование?

Сэди:

— Мигель писал диплом в одном из колледжей Лиги плюща. По писательскому мастерству. Вы, наверно, и не знали, что в Лиге плюща есть программы по писательскому мастерству.

Эффи:

— Диплом я получал в Гарварде; кандидатскую, Эм-би-эй, а потом и докторскую по экономике делал в Принстоне. А вы?

Ракель:

— Мой муж, вместо того чтоб учиться, ездил в Нью-Йорк, останавливался в Плазе и спускал родительские деньги на блондинок-кутризанок.

Я:

— В Колумбийском, сэр.

Эффи:

— Это неправда. Это было только один семестр. Последний. Я выиграл грант для студентов из стран третьего мира и таким образом деньги на обучение получил в качестве бонуса.

Ракель:

— Господи, как ты мог якшаться с этими белыми женщинами? Белые даже не подмываются после того, как сходят в туалет.

Тоффи:

— Зато они подтираются.

Ракель:

— Тоф! Прошу тебя, мы же за столом!

Эффи:

— Простите, Мигель, вы сказали — Колумбийский? Значит, малая лига.

Я:

— Насколько знаю, Колумбийский университет был в числе Четырех Основателей.

Эффи:

— Нет, там были Гарвард, Йель, Пенсильванский университет и Принстон.

Я:

— Не могу согласиться, сэр. Мне кажется, вместо Принстона была Колумбия. Возможно, это зависит от того, у кого спрашиваешь.