Книга Огненный лед, страница 23 – Пол Кемпрекос, Клайв Касслер

— Не пугайся. Я не Призрак Оперы.

Остин мысленно вернулся на пятнадцать лет назад, к событиям в Баренцевом море. Он снова ощутил, как ледяная вода проникла в его теплый гидрокостюм и как он запустил таймер двухсотфунтовой бомбы. Этот русский выжил каким-то чудом.

— Прости за тот взрыв, Иван. Я ведь предупреждал.

— Не стоит извиняться. На войне как на войне. — Петров помолчал и добавил: — Знаешь, какой вопрос меня до сих пор мучает? Предположим, мы бы тогда поменялись местами. Ты бы мне поверил?

Немного подумав, Остин ответил:

— Возможно, я, как и ты, не поверил бы. Хочется верить, что рассудительность взяла бы во мне верх над отвагой, но наверняка не скажу. Давно это было.

— Да. Очень, очень давно. — Петров грустно улыбнулся. — Так уж вышло, что моя рассудительность не совладала с мальчишеским порывом. Да, я тогда был порывист. Не беспокойся, я не виню тебя за последствия собственной глупости — иначе давным-давно убил бы. Говорю же, это война. В каком-то смысле тебя покалечило не меньше. Просто на сердце шрамов не видно. Война изуродовала нас обоих.

— Я где-то слышал, что холодная война уже закончилась. Может, твои друзья подбросят нас в «Палас»? Выпьем в баре по стаканчику, вспомним прошлое…

— Всему свое время. Нужно обсудить одно дело исключительной важности. — Петров вдруг впился глазами в собеседника и заговорил резко, по-деловому: — Я хочу знать, что вы делали на заброшенной черноморской базе советских подлодок.

— Похоже, зря я рассчитывал, что наш короткий визит останется тайной.

— Вовсе нет. Места там глухие, при обычных обстоятельствах можно хоть дивизию морской пехоты высадить — никто не заметит. Мы следим за этим районом несколько месяцев, но вы и нас застали врасплох. Судя по данным радиоперехвата, вы приземлились на неком летательном аппарате, после чего вас подобрал корабль НУПИ. Расскажи, пожалуйста, что ты делал на территории России? И не спеши, у меня времени много.

— С удовольствием объясню. — Остин поерзал на стуле. — Только мне лучше думается, когда не нужно сидеть на собственных руках. Может, обойдемся без скотча?

Немного подумав, Петров кивнул.

— Я знаю, что ты опасный человек, мистер Остин. Прошу, давай обойдемся без глупостей.

Он отрывисто скомандовал по-русски. Один из громил подошел сзади, и Остин почувствовал запястьем холодную сталь клинка. Короткое движение — и его руки оказались свободны.

— А теперь рассказывай.

Курт помассировал запястья, чтобы восстановить кровообращение.

— Я занимался метеорологическими исследованиями в Черном море на борту принадлежащего НУПИ исследовательского судна «Арго». К нам должны были прибыть трое американских телевизионщиков, но перед отплытием из Стамбула они услышали про базу подлодок и решили сначала заглянуть туда, не поставив нас в известность. Они опаздывали, и я отправился на поиски. Какие-то люди с берега застрелили турецкого рыбака, который вез съемочную группу, а потом пытались убить остальных.

— Расскажи про убийц.

— Их было около дюжины, все конные, одеты как казаки. Мало того — у них были шашки и старые винтовки. Совсем древние.

— И что случилось потом?

Остин подробно рассказал о сражении. Петров слушал с полным безразличием. Впрочем, зная изобретательность американца, он ничуть не удивился тому, как все закончилось.

— Гидросамолет, значит, — усмехнулся он. — Это ты ловко придумал — с ракетницей.

Остин пожал плечами.

— Мне просто повезло. Будь у них оружие посовременней, все кончилось бы не как в кино.

— Откуда тебе в кабине было знать, что у них старые винтовки? Как я понимаю, в итоге ты совершил посадку?

— Посадку? Винтовки, может, и старые, а крыло они мне изрешетили. Я аварийно приземлился на пляж.

— Что еще видел, кроме оружия? Пожалуйста, как можно подробнее.

— За гребнем дюны нашли тело одного из нападавших.

— Он был одет как остальные?

— Да. Меховая шапка, широкие штаны. Еще у него вот что было. — Остин порылся в кармане и достал кокарду, снятую с папахи мертвого казака.

Петров безразлично осмотрел ее и передал кому-то из своих.

— Дальше.

— Убедившись, что телевизионщики целы, я связался с «Арго». Судно подошло к берегу, и мы сразу убрались оттуда.

— Мы не нашли ни тела, ни оружия.

— Не знаю, что стало с телом. Возможно, товарищи убитого потом вернулись и забрали его. Оружие взяли мы.

— Это называется «хищение», мистер Остин.

— А по-моему, это называется «боевые трофеи».

Петров махнул рукой.

— Неважно. А что съемочная группа? Они все это снимали?

— Было не до того — они спасали свои жизни. Тело, правда, сняли, но без каких-то объяснений им с этого мало толка.

— Надеюсь, ради их же блага.

— Иван, а можно вопрос?

— Вопросы здесь задаю я.

— Знаю, но я послал такой милый букет!.. И где благодарность?

— Я тебя не убил — вот моя благодарность. Впрочем, ладно. Один вопрос.

— Что это вообще за чертовщина?

На губах русского мелькнула легкая улыбка, и он взял со стола пачку сигарет. Осторожно достав одну, Петров сунул ее в рот, зажег и выпустил дым из ноздрей. Вместо затхлой вони комнату заполнил резкий аромат табака.

— Что тебе известно о политической обстановке в России?

— То, что пишут в газетах. Не секрет, что у вашей страны серьезные трудности. Экономика слабая; преступность и коррупция круче, чем в Чикаго времен Капоне; военным не платят, и они недовольны; в здравоохранении полный бардак; в приграничных районах сплошь сепаратисты и гражданские войны. С другой стороны, у вас хватает обученной и мотивированной рабочей силы, а также природных ресурсов. Если перестанете сами себе вставлять палки в колеса, то все у вас будет нормально — только не сразу.

— Довольно точное изложение не самой простой ситуации. При обычных обстоятельствах я бы согласился, что мы как-нибудь выплывем. Страдать наш народ привычен. Ему это даже нравится. Однако в дело включились куда более мощные силы.

— Что еще за силы?

— Хуже не придумаешь. Людские страсти — национализм, цинично подогретый до кипения на огне страха и отчаянья.

— Но у вас и раньше были националистические движения.

— Конечно. Иногда мы их изолировали, иногда шантажировали идеологов или выставляли то исчадиями ада, то полусумасшедшими, прежде чем они привлекут много сторонников. Сейчас все иначе. Волна национализма вдруг поднялась на юге, в черноморских степях, где снова появились казаки.