Онлайн книга «Большая книга ужасов. Millennium»
|
Алена поморщилась. Надо было еще как-то сказать им про Канашевич, ну, чтобы поменьше вспоминали длинными лагерными ночами, но язык не повернулся. – Идем завтракать. Я уверена, Королев с Постниковым к обеду вернутся. Первыми с лавок ссыпались мальчишки – «вечно голодные, вечно свободные…», и начали делать вид, что строятся. – Ой, миленькая, так все ужасно! – тут же повисла у Алены на шее Томочка. – Я так переживаю. Томочка круглолица, щекаста, кареглаза, с короткими темно-русыми волосами. Вся такая крепенько сбитая, правильная. – Ты-то чего переживаешь? – устало отстранилась Алена, но от Томочки так просто избавиться никогда не получалось. Она еще сильнее повисла на шее, уперлась щекой в плечо вожатой. – Так жалко, так жалко, – забормотала она. – Они вернутся, да? Алена поискала, на кого бы Томочку сбросить – девочке было все равно, с кем обниматься. Как раз подвернулась Кузя. – Юля! – поманила Томочкину подружку Алена. – У меня для вас задание. Посмотрите, чтобы Аню сегодня никто не трогал. Отчаянный ход. В эту смену ее отряд клокотал интригами и маленькими кровопролитными победоносными войнами. Компания Томочки ненавидела Аньку с Ирой. Но ведь их «так жалко, так жалко…». От неожиданности Томочка сползла с плеча вожатой, в карих глазах сверкнуло презрение. – Хорошо, – заторопилась Кузя, отводя Томочку подальше. Юлька Кузнецова, черноглазая, чернобровая, с длинными темными волосами, высокая, с уже сейчас вырисовывающейся хорошей фигурой, обняла Томочку, и та прильнула к ее покатому плечу, прошептав: «Миленькая…», они направились к дорожке, но Кузя вдруг остановилась. Чуть помедлила, словно решала: говорить – не говорить, но все же сказала: – А Юрка на зарядке говорил, что сломает Кабанову ногу, чтобы на всю смену отправить его в изолятор. – Зачем? – опешила Алена, поразившись и самим Юлькиным словам и тому, что она произнесла. – Чтобы в отряде не появлялся. – Кому он это сказал? – Зайцевой. – А при чем тут Зайцева? Томочка сделала большие печальные глаза. – Типа, влюблен, – сообщила она страшную тайну. Этого только не хватает! Прямо не июль месяц, а май, все маются. А тут еще Канашевич… Какого же числа это произошло? Крик взметнулся и стих. Что-то в этом крике было знакомое… чье-то имя? Алена обернулась. На крыльцо степенно вышел Матвей. – Я смотрю в окно, а он чешет. Я говорю: «Ты не из столовой?» А он спрашивает: «А что, вы уже позавтракали?» Прикинь? Голодный! – Кто? – Как кто? – хохотнул Матвей. И вновь за эту жизнерадостность Алена захотела его убить. – Пося. Кажется, Алена бежала. Задыхалась от бега… Валя Постников был весьма своеобразным человеком. Некрасивый, но обаятельный, какими бывают мерзавцы в кино. Высокий. Светлые печальные глаза, светлые жидкие волосы. Наивный до невозможности – его так и хотелось пнуть или «развести» на злую шутку. Этот самый Постников обнаружился за кустами около корпуса. Мальчишки окружили его. Юрка старался что-то выпытать, стучал по вялому плечу. – Отошли! – налетела на них Алена. Валька Постников неуверенно улыбался, но в целом был вполне себе жив и даже невредим. – Идем! – вцепилась в его руку Алена. Перед ее глазами мелькнули возмущенные лица – новости хотелось знать всем. На крыльце толпился народ. Не пройти. Беседка занята – первый и второй отряд собираются на завтрак. Алена решительно шагнула под сосны, впечатала Постникова спиной в корявый ствол. – Ты где был? Валя стрельнул глазами туда-сюда, словно ища поддержки, которую ему никто никогда не оказывал, да и сейчас бы не оказал. – На реке. – На какой реке? – с угрозой в голосе переспросила Алена. – На нашей. – Что ты там делал? – Вожатая быстро окинула взглядом подопечного. Одежда сухая, волосы не мокрые – не купался. И на том спасибо. – Спал. Там домик есть, я в него забрался. Алена сделала шаг назад. О чем еще можно говорить с человеком, который среди ночи сбежал из изолятора, чтобы прогуляться по лесу, посидеть на бережку под звездным небом, а потом поспать в заброшенном домике рыбака? Постников не понимал смысла взгляда вожатой. Видимо, для него в таком поступке не было ничего необычного. Алена вздохнула и все-таки задала заветный вопрос: – А почему ты не спал в своей кровати? И куда делся Королев? – Они меня сами выгнали! Нарассказывали страшилок, а потом послали ловить покойников. Я и ушел. Королев в палате оставался. Что с ним станется? – А как ты ушел, если дверь корпуса была заперта? – Не была она заперта. Я спустился вниз, толкнул дверь – она и открылась. Я думал, погуляю немного и вернусь. А тут этот крик начался. Я решил отойти подальше. А потом уснул. – А Королев? – Чего Королев? Я его не видел. – Так… – Выбивать из Постникова еще какую-нибудь информацию казалось бессмысленно. Открытый, как белый лист бумаги, он наверняка сказал все. – Иди к Вере Павловне… – В изолятор?! – округлил глаза Валя. – Не! Там покойники… – Идешь к Вере Павловне, и она пишет тебе в карте, что ты выздоровел. После этого приходи в столовую. Валька хитро улыбнулся. – А чего, Королев тоже сбежал? – Тоже. Только ты через первый этаж вышел, а он со второго сиганул. – Молоток! – одобрительно хмыкнул Валька. И как после этого говорить с парнями? Кабанов ничего не рассказал, молчал, как партизан. Хотя этот соврет – не дорого возьмет. Сашка не рвался откровенничать с вожатой. Это было видно по его лицу. Низкий, весь словно собранный из мелких деталей, он вдруг появился около корпуса и предусмотрительно застыл, не дойдя до крыльца нескольких шагов. – Выпустили? – коротко спросила Алена. – Выпустили, – Кабанов был столь же лаконичен. – Что произошло? – Ничего не произошло. – А если поподробнее? – Сначала все спали, потом пришли девчонки, начали бить стекла, Постников решил, что это покойницы к нему лезут, и дал деру. Королев тоже ушел. Все. – Окно кто разбил? – Внизу – девчонки. Наверху – от ветра. Сквозняк был сильный. Наверное, Вера Павловна… – Будь здесь, мы сейчас завтракать пойдем. |