Онлайн книга «Анатомия страха»
|
– Плюс-минус несколько минут. – Когда вы обнаружили Кордеро, он лежал лицом вниз? – Да, я это говорил сегодня, наверное, десять раз. – Вы трогали его? Переворачивали? – Зачем? – Я просто спрашиваю. – Нет. Я не трогал его. И без того было ясно, что он мертв. – Почему? – Он лежал лицом вниз в луже крови – большой луже – и не двигался. Для меня было ясно, что он мертв. – Вот как? – Коллинз сделала пометку в блокноте и подняла голову. Выражение лица нейтральное, хотя треугольные мышцы рта напряглись. – Вообще-то он мог быть только ранен, но вы каким-то образом знали, что он мертв. – Да. Я… – Дверь его квартиры была открыта? – Да… – Так что вы могли заглянуть? – Да, но… – Что? – Она была открыта лишь на пару дюймов, и что там происходит, я увидеть не мог. И объяснил это уже Ричардсону. – Вы не могли бы перестать ссылаться на беседу с агентом Ричардсоном? – Нет. – Мое сердце бешено колотилось. – Я устал повторять одно и то же. – Я вам объяснила. – Коллинз кивнула на камеру. – Не понимаю, зачем вы все так усложняете. – Ее ледяной тон вполне соответствовал выражению лица. – Это выглядит не очень хорошо. – А мне плевать, как это выглядит. – Я начал терять терпение. – Итак, вы вошли. – Что? – В квартиру. Вошли. – Да, вошел. И вы это знаете. Постучал, никто не ответил. Я подождал немного и опять постучал. Было слышно, что там включен телевизор, и виден голубоватый свет от экрана. Он отражался от стены в коридоре. Вы знаете, как это бывает. – Нет, не знаю. Расскажите. – Нечего рассказывать. – Значит, дверь была приоткрыта, и вы вошли. Вас это не удивило? – Что? Коллинз пожала плечами: – То, что дверь была не заперта. В квартире на цокольном этаже дома, в Нью-Йорке, в таком районе. Я не хочу сказать о вашем районе ничего плохого, Родригес, по все же это странно. – Да, вы правы, у нас тут не Парк-авеню. – Странно. Приоткрытая дверь. Разве не так? – Так, так. Но такой ее оставил преступник, убивший Кордеро. – Я едва сдерживался. В ушах стучала кровь. – Откуда вы это знаете? – Сделал вывод путем логических рассуждений. Слышал, как один из технических экспертов, осматривавших место преступления, заявил, что замок взломан, и, поскольку я этого не делал, предположил, что это сделал убийца. – Ах вот оно что. – Что? У вас другие предположения, да? Вы предполагаете, будто Кордеро убил… я? У меня вспотели ладони. Вам знакомо ощущение, когда на вас с подозрением смотрит охранник в магазине? Вы ничего не совершили, однако чувствуете себя виноватым. – Я не предполагаю… – В таком случае с меня довольно. Я ухожу. – Садитесь. – Коллинз бросила взгляд на зеркало, затем на видеокамеру. – Успокойтесь, Родригес. Расслабьтесь. Я глубоко вздохнул, но расслабиться не удалось. – Еще несколько вопросов. И вам не о чем беспокоиться. – Она изобразила фальшивую улыбку, и я сел. – Теперь расскажите, что вы сделали, когда увидели Кордеро лежащим на полу. – Позвонил девять-один-один. – Сразу? – Нет. Постоял минуту, потрясенный. Заметил рядом с убитым рисунок и подумал, что, вероятно, это не обычное ограбление. – Что дальше? – Я… захотел посмотреть рисунок. – И подошли. – Да. – Поэтому подошвы ваших ботинок в крови Кордеро и следы чуть ли не по всей комнате. Ужасно, но это правда. – Я тогда не соображал, что делаю. – Но у вас хватило здравомыслия приблизиться и посмотреть рисунок. – Я член группы, ведущей расследование. Это что, не повод? – Меня снова охватила злость. – Да, я захотел посмотреть, не похож ли рисунок на остальные. – А потом? – Потом позвонил. – Пожалуйста, посмотрите в камеру и повторите сказанное. Уточните, куда вы позвонили. – Кому, черт возьми, я мог позвонить, своему брокеру? – Сарказм здесь ни к чему. Просто у нас такой порядок. – Послушайте, я устал. Не спал ночь и… – Я знаю. Но убитого обнаружили вы. В памяти всплыло правило из кодекса расследования убийств. Обнаруживший труп автоматически становится подозреваемым. – Понятно, понятно. Я обнаружил тело, и… вы сразу допрашиваете меня, будто я убийца? Вот так? И то, что я служу в полиции, для вас не имеет никакого значения? Замечательно. Коллинз молчала. – Да, я его обнаружил. И совершил глупость – всюду наследил. Но убийца никогда не станет этого делать. – Хорошо, – произнесла Коллинз. – Что именно? – Все хорошо. – Я не убивал его. – Вот я и говорю: хорошо. Я стал чувствовать себя персонажем Кафки. – Нет, вы понимаете, что к убийству Кордеро я не имею никакого отношения? Это какой-то абсурд. Она молчала, но по судорожному сокращению лицевых мышц и суженным глазам было заметно, что я ее не убедил. – Сколько раз я должен повторить? Я член группы, которая ведет, вернее, вела дело Рисовальщика. Вот почему я захотел – мне понадобилось – посмотреть его рисунок! Я услышал в своем голосе пронзительные визгливые нотки и осекся. – Зачем повышать голос? Я вас отлично слышу. Пришлось разыграть классическую мизансцену, хотя очень не хотелось. – Может, мне следует позвонить адвокату? – Звоните, это ваше право, но я провожу обычную процедуру опроса свидетеля. Как положено. – Коллинз откинулась на спинку стула и сплела пальцы. – Вы ужасно нервный, Родригес. Я не ответил, продолжая соображать, не позвонить ли мне Хулио, или это только укрепит их подозрения. Хулио занимается недвижимостью, но у него есть приятель, хороший адвокат по уголовным делам. Неужели он мне действительно нужен? Неужели дело дошло до этого? Коллинз расплела пальцы и подалась вперед. – Еще несколько вопросов, и вы пойдете домой. – Ее голос звучал спокойно, но лицо свидетельствовало об обратном. А может, все в порядке и я зря нервничаю? Усталость не давала сосредоточиться, я плохо соображал. |