Онлайн книга «Испанский гамбит»
|
Свои поиски он начал в Баррьо Чино, квартале крашеных крикливых проституток и дешевых ночных заведений, которые продолжали свою деятельность, несмотря на облик революционной суровости, принятый городом. Отношения с женщинами Левицкого не интересовали. Болодин уже знает, что в Кабрилльо-дель-Мар свою добычу он упустил и, конечно, догадался, что беглец будет надеяться обрести безопасность в городе, который ему известен лучше. По прикидкам Левицкого, времени у него оставалось очень мало. «Волк у дверей», – усмехнулся он. К столику, за которым он сидел в баре «Чикаго», подошла молодая женщина и уселась рядом. – Салют, комрад, – кинула она и спросила его о чем-то по-испански. – Inglés, por favor, [84] – попросил Левицкий. – Хорошо. Inglés. Хочешь девочку на ночь, а, старичок? Можно, например, меня. Я знаю кое-какие штуки, которые тебе наверняка понравятся. – Нет. Но могу помочь тебе заработать денежки. – Мне? – Да. Слушай меня внимательно. Сейчас, во время революции, таких, как ты, освободили. Ты же работаешь теперь на себя, да? – Да, я свободная женщина. – Я об этом и говорю. Но ведь так было не всегда. До июля, например, было не так. Ты работала на кого-то. И ты, и все твои подружки работали на одного мужчину. – До июля. – Да. До июля. – Предположим. И что дальше? – Предположим, что его имя было… – Его звали просто Эгеец. – Этот Эгеец умер? – Кто его знает. – Или этот человек бросил все, что нажил? Бросил свое дело? – Бросил, умер – кто его знает. С такими, как он, в июле не церемонились. Ставили к стенке и расстреливали. – Ты говоришь, он умер. А в январе один корабль привез груз контрабандных сигарет в Барселону. Правда, итальянцы этот корабль потопили. Но ясно, что хозяин судна собирался сделать хорошие деньги на этой контрабанде. И что-то оно смахивает на то, что твой Эгеец был сильно заинтересован в этом деле. Так что, возможно, этот парень совсем не так далеко, как ты говоришь. – Я такими вещами не интересуюсь. – Может, ты интересуешься хозяином того судна? Говорят, что он и этим баром владеет. Как и другими подобными в Баррьо Чино. – Кто задает мне вопросы? – Возьми эти пятьдесят песет, тогда ты, наверное, поверишь в мою дружбу. Она взяла деньги и быстро сунула их в бюстгальтер. – Уже поверила, друг. – Я могу кое-что продать твоему хозяину. Но сделаю это только сегодня. Завтра разговоров не будет. С этой покупкой он может стать важным сеньором, когда придет время. А та милашка, что поможет ему, тоже станет важной сеньоритой, когда придет время. – Подожди, я сейчас вернусь. Нужно потолковать кое с кем. Он достал купюру в пять сотен, медленно разорвал ее пополам и протянул женщине одну половинку. – Покажи ему это. А тебе я дам вторую, когда увижу твоего комрада Эгейца. Левицкий остался один. Подошли еще две шлюхи, он шуганул их и заказал шнапсу с перечной мятой. Наконец она вернулась. – Иди наверх, – сказала она. – И мой тебе совет: лучше тебе не иметь с собой ни ножа, ни пистолета, а то живым оттуда не выйдешь. – Салют, – сказал он и поднялся. – Мои деньги, комрад. Он разорвал оставшуюся половинку еще раз пополам и снова протянул одну часть ей. – Последнюю получишь, когда я буду там. Они прошли в конец бара и по лестнице поднялись в замызганный коридор, упиравшийся в маленькую комнатку. – Этот человек ждет тебя за этой дверью. Деньги. Он протянул ей клочок купюры, и женщина быстро исчезла. Левицкий отворил дверь, переступил порог и оказался в кромешной темноте. Внезапно луч света ударил ему в глаза, и до слуха донесся щелчок взводимого курка. – Обыщите. Бумажник забрать, – отдал команду чей-то голос. Неясная тень приблизилась к Левицкому, наскоро обшарила его и освободила от денег. – Ты, однако, богатенький для наших революционных времен, – рассмеялись в темноте. – Разве не знаешь, что народ не любит капиталов? – Умный человек чувствует себя неплохо при любой погоде, – ответил Левицкий. – Это так. Но я о другом. На днях слыхал, что несколько недель назад один храбрец обзавелся целой кучей документов, которые незаконно отобрал у наших иностранных друзей. Некоторые из этих бумажек потом вынырнули на черном рынке и немало там стоили. Ты, случаем, про такое не знаешь? – Откуда, интересно, такому бедняку, как я, знать про ваши опасные дела? – Видишь ли, тот, кто купил те документы, догадался пометить свои купюры, которыми расплатился с неизвестным продавцом. И знаешь что? Та бумага, что ты дал девке, имела как раз такую отметку. – Что за странное совпадение, – пожал плечами Левицкий. – Очень странное. Был слух, что документы те выкрадены из штаба русских, которые разыгрывают из себя тут хозяев. Хотел бы я встретиться с тем человеком, кто их вынул оттуда. – Да, прелюбопытная, должно быть, личность, – сказал Левицкий. – Вы только представьте, выйти из главного полицейского управления с двадцатью восьмью конфискованными паспортами на имя Кривицкого, Читерина, Вер Стига, Маловны, Шрамфельта, Штейнберга, Уласовича… – Ну и память. – Благодарю, комрад. – Может, есть еще документы? Имею выгодный рынок. Холмы Барселоны кишат разными недобитыми аристократами, которые скрылись там и отчаянно нуждаются в новых бумагах. – Увы, сегодня я что-то без них. Не успел нанести визит в полицейское управление и не планирую его на ближайшее время. Но для вас есть кое-что другое. – Продаешь? – Ну вы же не поверите, если я предложу вам подарок. – Что и говорить. – До меня дошел слушок, что в Барселоне существует зловещий подпольный антиреволюционный комитет «Белый крест», который имеет выходы в штаб разведки генерала Франко. Кажется, эта связь ведется с помощью радиопередатчика. – До чего удивительно. Я тоже слышал о таком комитете. Наверное, они готовы немало заплатить тому умнику, который соберет для них конкретную военную информацию. – Я к этому и клоню. Хочу кое-что шепнуть вам и получить за это десять тысяч. Причем ручаюсь, что всего через какой-нибудь час вы получите за это сто тысяч песет от «Белого креста». Если вы, конечно, знаете входы-выходы к нему. |