Онлайн книга «По тонкому льду»
|
– Без ошибки! – не колеблясь, ответил бухгалтер. – Счет писал Ремизов. Старый официант. Так сказать, ресторанный корифей. – А как его повидать? – Только вечером. С утра он выехал куда-то за город. Вернется прямо на работу. – Жаль. Ну да ничего не поделаешь. Вечером так вечером… Предупредите Ремизова, что он нам нужен. – Хорошо. Мы побродили по городу, который не произвел на нас особого впечатления. Город как город. Дим-Димыч сказал: – Бывают города лучше – таких много, бывают хуже – таких меньше. С этим, пожалуй, можно было согласиться. Орел не шел в сравнение с такими же, как и он, областными центрами: Воронежем, Ростовом, Краснодаром, Ставрополем, не говоря уже об Одессе, Харькове, Горьком. Возможно, что летом, в зелени, он выглядит наряднее, веселее, но сейчас, в марте, заметенный снегом, с нерасчищенными мостовыми и тротуарами, с закованными в лед Окой и Орликом, он показался нам серым, скучным. Мы заглянули в областное управление, и здесь нас известили о звонке капитана Кочергина. Он искал меня. Я прошел в кабинет начальника секретариата и с его разрешения попросил станцию соединить меня с нашим управлением. Ответил майор Осадчий. Оказывается, получен ответ из Благовещенска. Данные о неизвестном мужчине совпадают. Он тоже средних лет, блондин, глаза большие, голубые, светлые, шевелюра пышная светло-каштановая На левой щеке хорошо приметная красная родинка. Мы вернулись в гостиницу. Ровно в шесть часов вечера порог нашего скромного номера переступил хмурый по виду и довольно грузный старик, с прямым пробором в седых волосах и с серыми мешками под глазами. На нем была черная, хорошо отглаженная пара. Держался он чересчур прямо. От него веяло этакой величественной холодностью. – Я есть Ремизов, – представился он вместо приветствия. По нашему договору беседу с ним должен был вести Дим-Димыч. Он пригласил официанта сесть возле стола, положил перед ним все тот же счет и спросил: – Знаком? Ремизов вооружился старомодными очками в белой металлической оправе, взглянул на бумажку и просто сказал. – Моя работа. Я ожидал встречных вопросов. А в чем дело? А зачем это вам? А что случилось? К людям, которые так поступают, я отношусь с предубеждением. Они или неосторожны и выдают себя, или чрезмерно любопытны, что нескромно, или, наконец, трусоваты из-за не совсем чистой совести. Ремизов, отрадно отметить, не подпал ни под одну из этих категорий. Вопросов от него не последовало. Он вложил очки в твердый футляр, спрятал его в карман и стал преспокойно курить, будто не имел никакого отношения к счету, лежавшему перед ним. – Помните этот ужин? – поинтересовался Дим-Димыч. – Как не помнить? Знатный ужин. Такие не часто у нас бывают в будние дни. – Клиентов не разглядели? Что за люди? – Нездешние. Проезжие, видать. Но солидный народ, вежливый, обходительный. Ремизов обратил наше внимание на детали, которые он подметил сразу. Гости в конце ужина заказали кофе с ликером. Местные этим не шалят. Потом попросили специальные рюмки, а их отродясь не было в ресторане. А местные, уж если доходят до ликера, то пьют его или из бокалов, как вино, или из стопок. – Сколько же их было? – спросил Дим-Димыч. – Пять персон. Две дамы и трое мужчин. «Значит, мы не ошиблись, предположив, что в ужине участвовало пять человек и среди них две женщины», – подумал я. – И, по моему разумению, четверо состоят в родстве, – заметил Ремизов. – Почему решили? – полюбопытствовал Дим-Димыч. – Тут и решать нечего. Одна пара: муж и жена – пожилые люди, а другая – молодые. Молодые зовут пожилых папа и мама. Тут же ясно. – Какого же все-таки возраста были дамы? – Как вам сказать… Пожилая в пору мне, а молодой самое большее двадцать. Девчонка совсем. «Черт знает что, – с досадой подумал я. – Из дам ни одна не подходит». – А мужчины, кавалеры их? – задал Дим-Димыч новый вопрос. – Хм… кавалеры? Пожилой тоже недалеко от меня ушел, а другой парень безусый. Ну, годков двадцать пять. «Так. Двое мужчин тоже отпали», – отметил я. – А пятый? Вы о пятом забыли сказать, – напомнил Дим-Димыч. – Почему забыл? Совсем нет. Вы спрашиваете, я отвечаю. Пятый – средних лет, фигуристый такой, светлый, волосы богатые, красивый с виду… – С родинкой на щеке, вот тут!.. – показал я. – Не заметил. – Маленькая родинка, – добавил Дим-Димыч. – Красная. – Понимаю. Красная, маленькая. Родинки не заметил. Я шумно вздохнул. Ерунда какая-то! Но при чем тут счет? Как он попал в чемодан? – Кто рассчитался с вами? – спросил Дим-Димыч. – Этот фигуристый, светлый и рассчитывался за всех. По всему видать, он и устраивал ужин. – И никого из этих клиентов вы ранее не встречали? Ремизов отрицательно покачал головой: – Не встречал. Мы отпустили старика и задумались. Разрозненные, беспорядочные мысли закопошились в голове. Ну, хорошо, эти люди не имеют никакого отношения ни к жертве, ни к убийце. Допустим – так. Но счет, счет… Каким образом он попал в чемодан убитой женщины? Дело вновь заходило в тупик. Перед нами как бы возник глухой высокий барьер, преодолеть который было не в наших силах. Что же делать дальше? Уж не запамятовал ли старик? Быть может, он просто забыл о родинке, хотя и видел ее? Уж не такая это великая примета – родинка! Быть может, он ее и не заметил? А если бы не родинка, то все как будто совпадает… Наши раздумья прервал стук в дверь. Вернулся Ремизов. – Прошу извинить, вспомнил… – проговорил он, закрывая дверь. «Слава богу, вспомнил о родинке», – подумал я. – Вот что я вспомнил, – продолжал Ремизов. – Надо вам поговорить с Никодимом Семеновичем… Я сдвинул брови. Что такое? – С каким Никодимом Семеновичем? – спросил Дим-Димыч. – Скрипач. Первая скрипка в нашем оркестре. Мне сдается, что он знает этого фигуристого человека. Ну, этого, пятого, как вы сказали. Он подзывал Никодима Семеновича к столу, угощал его. Они чокались и пили… |