Книга Орел приземлился, страница 34 – Джек Хиггинс

В Берлине шел дождь, мрачный, холодный. Его подгонял такой пронизывающий ветер, будто дул он с самого Урала. В приемной кабинета Гиммлера на Принц-Альбрехтштрассе вот уже больше часа сидели, глядя друг на друга, Макс Радл и Девлин.

— Что это, черт побери? — сказал Девлин. — Хочет он нас видеть или нет?

— А почему бы не постучать и не спросить? — предложил Радл.

В этот момент дверь в приемную открылась, и вошел Россман, стряхивая воду с опущенных полей своей шляпы. С пальто его текла вода. Он широко улыбнулся:

— Вы все еще здесь?

Девлин обратился к Радлу:

— Этот тип очень умен, правда?

Россман постучал в кабинет и вошел, не закрыв за собой дверь.

— Я прихватил его, господин рейхсфюрер, — раздался его голос.

— Хорошо, — ответил голос Гиммлера. — Теперь я приму Радла и этого ирландца.

— Что за дьявольщина, — пробормотал Девлин, — спектакль что ли?

— Держите язык за зубами, — сказал Радл, — говорить буду я.

Он вошел первым, следом Девлин, и Россман закрыл за ними дверь. Все было в точности так же, как и в первый вечер. Комната в полутьме, в камине потрескивал огонь. Гиммлер за столом.

Рейхсфюрер сказал:

— Вы поработали хорошо, Радл. Я более чем доволен тем, как идут дела. А это господин Девлин?

— Он самый, — весело сказал Девлин. — Бедный старый ирландский крестьянин, прямо из болота, это я и есть, ваша честь.

Гиммлер удивленно нахмурился.

— Что он несет, этот парень? — требовательно спросил он Радла.

— Ирландцы, господин рейхсфюрер, на других людей не похожи, — тихо ответил Радл.

— Это из-за дождя, — сказал ему Девлин.

Гиммлер в изумлении уставился на него, затем повернулся к Радлу:

— Вы уверены, что он подходящий человек для нашего дела?

— Абсолютно.

— Когда он едет?

— В воскресенье.

— А остальные ваши планы? Все идет удовлетворительно?

— Пока — да. Свою поездку в Олдерни я сочетал с заданием абвера в Париже, и у меня вполне законные основания поехать на следующей неделе в Амстердам. Адмирал ничего не знает. Он занят другими делами.

— Хорошо. — Гиммлер сидел, уставившись в пространство, видимо о чем-то думая.

— Еще что-нибудь, господин рейхсфюрер? — спросил Радл, видя, как Девлин нетерпеливо заерзал.

— Да. Я вызвал вас сюда сегодня по двум причинам. Во-первых, я хотел увидеть господина Девлина. А во-вторых, вопрос идет о составе боевой группы Штайнера.

— Может, мне выйти? — предложил Девлин.

— Чепуха, — бесцеремонно сказал Гиммлер. — Вы очень меня обяжете, если будете просто сидеть в углу и слушать. Или ирландцы на такой подвиг не способны?

— Почему же, бывает, — ответил Девлин, — но не часто.

Он пересел к камину, достал сигарету и закурил.

Гиммлер метнул на него взгляд, хотел что-то сказать, но решил, что не стоит. Он повернулся к Радлу.

— Вы говорили, господин рейхсфюрер?.. — начал Радл.

— Да, мне кажется, что в составе группы Штайнера есть слабое звено. Четверо или пятеро немного говорят по-английски, и только один Штайнер может сойти за англичанина. Это нехорошо. По-моему, ему для поддержки нужен еще кто-нибудь с таким же знанием языка.

— Но людей с таким знанием на земле довольно мало.

— Думаю, я нашел выход, — сказал Гиммлер. — Есть человек по имени Эмери, Джон Эмери. Сын знаменитого английского политического деятеля. Он снабжал Франко оружием. Ненавидит большевиков. Он уже некоторое время работает на нас.

— Его можно использовать?

— Сомневаюсь, но он высказал мысль создать Британский легион Святого Георга. Набрать англичан из лагерей военнопленных в основном для боев на Восточном фронте.

— И нашел охотников?

— Несколько, не много, и большей частью уголовников. Теперь Эмери не имеет к этому делу никакого отношения. Некоторое время эта часть входила в вермахт, теперь же ею занимается СС.

— Сколько добровольцев?

— Я слышал, человек пятьдесят-шестьдесят. Их называют Британским свободным корпусом. — Гиммлер открыл лежалую перед ним папку и вынул карточку. — Такие люди иногда пригождаются. Вот, например, Гарви Престон. Когда его захватили в Бельгии, на нем была форма гвардейца Колдстрим гардс и поскольку голос и манеры у него английского аристократа, как мне сообщают, никто в этом некоторое время не сомневался.

— А он оказался не тем, за кого себя выдавал?

— Сами посудите.

Радл посмотрел на карточку. Гарви Престон родился в Харрогите, графство Йоркшир, в 1916 г., сын носильщика на вокзале. Ушел из дома четырнадцати лет и работал в бродячей труппе эстрадных актеров. В восемнадцать играл в театре в Саутпорте. В 1937 г. был приговорен к двум годам тюремного заключения по четырем обвинениям в мошенничестве.

Через месяц после освобождения, в январе 1939 г., снова был арестован и приговорен еще к девяти месяцам тюрьмы по обвинению в том, что под видом офицера ВВС получал деньги обманным путем. Приговор заменили условным, если Престон уйдет в армию. Его отправили во Францию дежурным писарем при транспортной роте. В плен он был захвачен в чине исполняющего обязанности капрала.

Его поведение в лагере военнопленных было плохим или хорошим в зависимости от того, с какой стороны смотреть: он донес не менее пяти раз на пленных за попытки к побегу. Последний донос стал известен его товарищам, и, не уйди он добровольцем в Свободный корпус, пришлось бы, чтобы сохранить ему жизнь, перевести его в другой лагерь.

Радл подошел к Девлину, дал ему карточку и повернулся к Гиммлеру:

— И вы хотите, чтобы Штайнер взял этого — этого…

— Уголовника, — подтвердил Гиммлер, — которого совершенно не жалко потерять, но который хорошо изображает английского аристократа. В нем, правда, что-то есть, Радл. Такому человеку полицейские сразу же отдают честь, как только он открывает рот. Я всегда считал, что английские рабочие с первого взгляда узнают офицера и джентльмена. Престон подойдет прекрасно.

— Но Штайнер и его люди, господин рейхсфюрер, — солдаты, настоящие солдаты. Вы же знаете их послужной список. Как такой человек подойдет им? Будет он слушаться приказов?

— Он будет делать все, что ему велят, — сказал Гиммлер. — Это само собой разумеется. Позовем его?

Он нажал кнопку, и через мгновение в дверях появился Россман.

— Приведите Престона. — Россман вышел, не закрывая двери, и в ту же минуту в комнату вошел Престон, закрыл за собой дверь и отдал нацистский салют.