Онлайн книга «Казароза»
В рекреации грянули шаги. Дверь со стуком распахнулась, в нее головой вперед влетел кто-то, кому, видать, крепко поддали сзади. В следующую секунду Свечников понял, что это Порох. За ним вошел незнакомый парень с наганом, последним — Нейман тоже с револьвером в руке. — Не ранены? — осведомился он прямо с порога. — Нет. — Можете идти, — повелительно бросил Нейман в сторону Вагина и, когда тот вышел, снова повернулся к Свечникову: — Ну, и что вы здесь делаете? — Пытаюсь восстановить картину вчерашних событий. — А почему свет не зажгли? — Не горит. Что-то с проводкой или на станции отключили. Парень с наганом, оставшийся возле дверей, ладонью ударил по одному из выключателей. Послушно зажглась ближайшая к сцене лампочка. В ее желтом блеске бесстыдно оголились грязные обои, ободранные стулья, за ногу прикованный цепью к стене, как колодник, помутневший рояль. Подсолнуховая лузга забелела на полу, дранка выступила на потолке в тех местах, где под пулями из курсантского «гассера» отслоилась штукатурка. Остальные выключатели сработали так же исправно. — Врать нехорошо, — улыбнулся Нейман. — Кого-то вы опасались, раз электричество не включили. Служить мишенью вам, естественно, не хотелось. Не пойму только, зачем вы встали у открытого окна рядом с горящей свечой. Поступок, прямо скажем, неосмотрительный. Порох помалкивал. Рубаха порвана подмышкой, губа разбита, кровоподтек наливается над левым глазом, на мощной, как у питекантропа, надбровной дуге. Студент физмата, он уверял, будто такое строение лобной части черепа свидетельствует о выдающихся математических способностях. Это-то и позволяло ему холодно исчислить все пороки эсперанто и достоинства непо. — Ты стрелял? — спросил Свечников. Порох затряс головой, одновременно втягивая ее в плечи на тот случай, если опять станут бить. — Он, — сказал Нейман. — Во дворе больше никого не было. — Был! — запротестовал Порох. — Там кто-то был! Я видел! — Кого ты видел? — Не знаю. Я его не рассмотрел. — Если стрелял не ты, почему побежал от нас? — Испугался. Я же не знал, кто вы такие. — Врет, — констатировал Нейман. — Но почему? — засомневался Свечников. — Что я ему сделал? — В самом деле не понимаете? — Честное слово! — Три дня назад его отчислили из университета за погромные настроения. Вы же сами писали об этом в губком. Он еще позавчера грозился вас убить. — Я просто так говорил, со злости! — оправдался Порох. — А чего тебя понесло сюда, на ночь глядя? — спросил Нейман. — Даневич велел прийти, а сам не пришел. — Это правда, — вмешался Свечников. — Я им тут назначил свидание. — Зачем? — Они вчера сидели в задних рядах. Думал, покажут мне, где кто находился после того, как погасили свет. — Ладно, завтра проверим. Уведи его, — кивая на Пороха, велел Нейман парню с наганом. Подождав, пока за ними закроется дверь, Свечников сказал: — Вы ведь из питерской чрезвычайки, ваша задача — Алферьев. Чего ради вы занимаетесь делами нашего клуба? — Плевал я на ваш клуб! Я хочу понять, кто и зачем убил Казарозу. На местные кадры надежды мало, пришлось разбираться самому. — И разобрались? — Перестаньте, вы отлично понимаете, что стреляли не в нее, а в вас. Вчера Порох промахнулся и сегодня решил исправить ошибку. Возможно, — милостиво допустил Нейман, — его вы действительно не брали в расчет, но, что вас хотят убить, знали. Поэтому и свет не зажгли… Кого вы подозревали? — Никого. В голову не приходило, что кто-то мог выстрелить в меня. — А Варанкин? Сикорский? — С какой стати? — Председатель правления клуба «Эсперо» числится в штате губисполкома. Кроме пайка, ему полагается денежный оклад в совзнаках. К тому же в его распоряжении находятся членские взносы. Есть и еще кое-какие возможности, из которых тоже можно извлечь выгоду. Насколько мне известно, Сикорский хотел бы остаться на своей должности, а Варанкин — занять ее. Вы мешали им обоим. Скоро выборы, а у вас, говорят, наибольшие шансы быть избранным. — Кто говорит? — Вчера я слышал, как Варанкин сказал об этом рыжей барышне. Ее зовут Ида. Она ваша любовница. — Вы-то откуда знаете? — поразился Свечников. — От Сикорского. Сегодня мы с ним встречались. Я сообщил ему, что Казарозу убил не курсант, а кто-то другой. И что этот человек целился в вас. — С чего вы решили, что в меня? Там было полно народу. — Да, но впереди вся публика сидела на местах. Стояли вы один, это я хорошо помню. Пуля прошла как раз на уровне вашей головы. Я спросил у Сикорского, кто ненавидел вас настолько, что мог бы решиться на убийство. Он назвал Варанкина. — Почему? — Эта рыжая раньше была его любовницей. Она дала ему отставку из-за вас. Верно? — В какой-то степени, — вынужден был признать Свечников. — Итого, у Варанкина было сразу две причины от вас избавиться. Поначалу я грешил на него, но, как видите, ошибся. Казарозу убил Порох. Помните, где он сидел во время концерта? Свечников показал и направился туда, не дожидаясь, пока Нейман попросит его пересесть. — Стул на сцене, — пояснил он, — я поставил там, где стояла Казароза. — Отлично. Я вижу, мы друг друга понимаем. Нейман прошел в четвертый ряд и оттуда сказал: — Я сидел вот здесь, вы — через стул от меня. Когда Казароза начала петь, вы подошли ко мне, но слушали ее стоя… Теперь смотрите. Вы, то есть Порох, я, то есть вы, и стул на сцене, то есть Казароза, это три точки, и они лежат практически на одной прямой. Стреляя в вас, он попал в нее. Вам сильно повезло. Он вернулся на прежнее место и заговорил снова: — Только мы ушли, к Караваеву явился один его негласный сотрудник из студентов. Он сообщил, что Порох собирается вас убить. Я тут же все понял и приказал последить за ним. У меня было опасение, что он не оставил идею с вами поквитаться. В общем, когда около одиннадцати Порох вышел из дому, мне дали знать. Я решил понаблюдать за ним лично. Он подошел к училищу, затем направился во двор. Через минуту раздался выстрел. Мы бросились к воротам, он увидел нас и побежал. По дороге успел выбросить револьвер. — Вы его нашли? — Сейчас темно, завтра найдем. Я примерно знаю, где нужно искать. — Даневича тоже отчислили из университета? — Нет. Его — нет. |