Онлайн книга «Ментовские оборотни»
|
– Что ты видел? – с вызовом бросил Гуликов. Таджик замешкался с ответом. – Ага! – воскликнул Гуликов торжествующе. Таджик все еще мялся. Раздосадованный инспектор недвусмысленно звякнул наручниками. – Он тут ругался! – вдруг прозрел таджик. – Оскорблял нашу нравственность и причинял моральные страдания! – Врет! – оценил Гуликов. Зато инспектору понравилось. – Хорошо, – одобрил он. И таджик расцвел, как вишня в мае. – И еще сопротивление оказывал, – высказал он предположение. Инспектор прикинул, насколько может быть полезной такая версия. – А неплохо, пожалуй, – оценил он. – Да что же это такое! – взвился негодующий Гуликов. – Какое сопротивление? Кому? – Кому? – вслух задумался инспектор и посмотрел на таджика вопросительно. – Вам! – ответил Буботоджон Худойбердыев со льстивым восточным подобострастием, о котором можно иметь представление, только читая сказки про падишахов и визирей. – Нам! – сказал Гуликову инспектор. – Вранье, сплошная ложь и провокация! – тут же объявил Платон Порфирьевич. – Где доказательства? С доказательствами действительно было туго. Инспектор замялся. Его сослуживцы отвлеклись от написания протокола и тоже задумались над тем, как быть в подобной щекотливой ситуации. Осмелевший таджик протянул руку и сорвал погон с инспекторского плеча. – Ты что делаешь, урюк? – изумился инспектор. – Это не я! – быстро сказал свидетель Худойбердыев. – Это он! И ткнул, подлец, пальцем в грудь Платона Гуликова. – Ага! – обрадовался догадливый инспектор. – Точно! Погон к протоколу подошьем! – Вот это фигушки! – сказал желчно Гуликов. – Тут все свидетели! Все видели, что это гражданин в тюбетейке погон сорвал! – Где свидетели? Какие свидетели? – спросил инспектор и повел окрест подслеповатым взглядом. – Эти вот! – указывал пальчиком автолюбитель Гуликов. – Ах, эти, – что-то там разглядел инспектор. – А чего вы тут столпились, граждане? Случилось, может, что? Давайте расходитесь, не мешайте! Свидетели, только и ждавшие команды разойтись, тотчас с готовностью сыпанули в разные стороны. – Стойте! – всполошился Платон Порфирьевич. – Куда?! От этого крика свидетели только прибавили ходу, будто боялись, что им вслед сейчас начнут стрелять. Из всех только один старичок остался. Брови, как у генсека, взгляд строгий и колючий, и на рубашке значок «XXV съезд КПСС». Старый член партии. Ум, честь и совесть. С такими свидетелями всегда одни только хлопоты. Никогда не знаешь, чего они там насвидетельствуют. Инспектор насторожился. – Вы идите, товарищ! – сказал он с неискренней доброжелательностью. – Спасибо вам за помощь. Мы вам непременно позвоним. – Я никуда не пойду! – строго ответил партийный дедушка. – Я все видел, и я свидетельствовать буду! Инспектор понял, что не ошибся в подозрениях. Придется повозиться с этим старым маразматиком. – Как хорошо, что у нас еще остались такие сознательные граждане! – сказал инспектор, лучезарно улыбаясь. – Все вместе мы искореним из нашей жизни негативные явления! – Да! – сухо отвечал старик. – Каленым железом выжжем асоциальные поступки! Нарушителей к ответу! Никакой пощады преступным элементам! – продолжал гипнотизировать собеседника инспектор. – Да! – Пятилетку – в четыре года! Экономика должна быть экономной! Наш труд тебе, родина! Народ и партия едины! – Правильно! – поддержал старичок, и его глаза загорелись молодым задорным огнем. – Спасибо! До свидания! – напутствовал его инспектор. – Нет! – тут же очнулся старичок. – И все равно я буду свидетелем! Гуликов едва не разрыдался. Молодежь вся драпанула, бросив несчастного Платона Порфирьевича на произвол судьбы и на бесчестную расправу, и только этот старик проявил характер, и у Гуликова еще был шанс спастись. – Спасибо вам! – сказал он с чувством. – Ведь есть же люди! Мы к ним без внимания! А они со всей душой! Тут он прикусил язык, убоявшись произнести вслух то, что подумал. А подумал о том, что никогда он не был к старикам с добром. Что прогревал по утрам двигатель под чужими окнами, и наплевать ему было на то, что за теми окнами живут пожилые люди. А еще он машину на тротуаре парковал так, как ему удобно было, а если какой старичок замечание делал, Гуликов отвечал ему хоть и беззлобно, но нецензурно. И, пробираясь на своем «Запорожце» меж домов, неоднократно загонял несчастных пешеходов в лужи, а то еще окатит пешехода водой из лужи и уезжает побыстрее прочь, чтобы не оплачивать несчастному химчистку. – Дедушка, вас бабушка, наверное, дома ждет, – сказал инспектор, для самого себя уже незаметно закипая. – Подождет! – ответил старик, нахмурившись. – А вы не мешайте человеку исполнять его гражданский долг! – поддержал свидетеля автолюбитель Гуликов. Его поддержка, кажется, воодушевила старика. – Вместе порядок наведем! Каленым, черт возьми, железом! – объявил дедуля так, будто выступал на партсобрании. – Да! – поддакнул Гуликов, осмелев. – А то совсем распоясались! – Точно! – подтвердил Платон Порфирьевич, ожесточаясь сердцем. – Моторы прогревают прямо у меня под окнами! – Да! – брякнул Гуликов, не успев сообразить. – И наплевать им на то, что там живут пожилые люди! Гуликов занервничал. – Машины ставят на тротуарах, чтобы им удобно было, а сделаешь замечание – так обматерят в ответ! – все больше расходился старичок. Гуликов уже ощущал себя вредителем, которого клеймят на собрании трудового коллектива. – А как едет, так прыгай, пешеход, в лужу! – с ненавистью припомнил былые обиды старичок. Плохо дело, понял Гуликов. – А то окатит грязью и удерет! Совсем житья не стало! – объявил партийный дедушка, и получалось так, что единственный метод, который, по его мнению, еще остался, – это уничтожать автолюбителей, как бешеных собак. Инспектор осознал наконец, какой ценный свидетель подвернулся. – Я их тоже ненавижу! – признался он старичку. – Рвал бы на части этих автомобилистов, ей-богу! Вот как только увижу кого-то за рулем, так сразу думаю: «Ах ты, гад!» И рука с жезлом сама собою поднимается! – И правильно! – одобрил дедуля мстительно. – И вот только когда выпотрошишь его, как подстреленного зайца, тогда только немного отпускает, – делился сокровенным инспектор. |