Онлайн книга «Проклятый дом»
|
– А кто эта малышка? Ваша родственница? – Почти. – Розалия положила руку на плечо Лизаветы. – Наш светик-семицветик, ясное солнышко, наша отрада – Лизонька! Девочка – практически вундеркинд, все свободное время проводит с книгами, иногда ее из районной библиотеки силком домой затаскиваешь. Чудное дитя, тихая, скромная, отзывчивая. Кладезь! Лизка выступила вперед, сделала реверанс, застенчиво опустила голову и произнесла: – Милости просим в нашу обитель. Катка переглянулась с Наткой, и они обе уставились на свекровь. Розалия стиснула зубы. – Спасибо за приглашение. – Леопольд Самуилович протянул Лизке букет цветов. – Он предназначался Розалии, но, увидев это юное дитя, я был сражен наповал. Лиза продолжала строить из себя пай-девочку: – Ступайте в залу, гости дорогие, сейчас чревоугодничать будем. Сглотнув, Розалия попыталась перевести разговор на другую тему: – Цицилия Лазаровна, а как вы себя чувствуете? – По погоде, – последовал краткий ответ. – Ой, – протянула Лизка. – А с погодой-то бяда-бяда! Вона, давеча по радиву дожди обещали, а нонче за околицей солнце светит. Вот и верь после этого людям! Ой, прям моченьки моей нету, никому верить нельзя. Времена проклятущие настали! Видя, что Розалия вот-вот взорвется от негодования, Лизавета поспешила скрыться из виду, не забыв ляпнуть напоследок: – Отлучусь на секундочку, пойду, отнесу букет в опочивальню. – И не возвращайся оттуда, – едва слышно процедила Розалия. – Поганка! За столом Цицилия Лазаровна попробовала Наткин фирменный салат, скривилась и отодвинула от себя тарелку, заявив, что после шести часов вечера она пищу не принимает. – А может, сочку? – залебезила перед ней Розалия. – Зря вы от пищи отказываетесь, – влезла в разговор Лизка. – Тепереча немодно на диетах сидеть. – Лизонька, а почему ты так разговариваешь? – не удержался Леопольд Самуилович. – Как – так? – Ну… Не совсем современно, что ли. – Польди, не приставай к ребенку. Это чистое создание достойно быть занесенным в Книгу рекордов Гиннесса! Сейчас все дети развращены до безобразия, да, да, Польди, и не смотри на меня волком. Мама знает, что она говорит! В десять лет дети уже пьют, курят, сквернословят. Я лично видела документальный фильм о современных детках. – Точняк, – поддержала Цицилию Лизка, говоря с набитым ртом. – Я тоже тот фильмец зыркала. Там еще одна девка в тринадцать лет залетела, да? Жесть! Цицилия Лазаровна прикусила язык. А может, не только язык, а и что-то еще, во всяком случае, вид у нее был более чем потерянный. – Книга рекордов откладывается, – прошептала Наталья. Лиза виновато уставилась на Розалию: – Ой, я сказала что-то не то, да? Свекровь нервно тарабанила пальцами по столешнице. – Ну, и как ты собираешься исправлять положение, ангелоподобное чистое дитя? Лизавета засопела: – Могу удариться челом о стену. – Но сначала верни предоплату! – Польди. – Цицилия закатила глаза. – Мама не понимает, что сейчас здесь перед нами развернулось? Леопольд Самуилович усмехнулся: – Ничего особенного, давайте выпьем, у меня есть тост. – Нет, Польди, я должна-таки знать правду. – Леопольд, я скажу твоей маме правду. Дорогая Цицилия Лазаровна, я не хотела вас расстраивать, поэтому и сказала неправду касательно Лизаветы. – Зачем вы соврали? – У Лизы не все дома, она… немного не в себе. Девочке одиннадцать лет, а она, как вы уже заметили, до сих пор в бантиках ходит. Иногда у нее случаются вспышки гнева, она бывает раздражительна, агрессивна. И личность у нее частенько раздваивается. Но что поделать, такова жизнь! Мы не можем отказать в помощи соседям, когда они нас просят, и всегда оставляем у себя Лизоньку на пару-тройку дней. Цицилия зацокала языком: – Бедный ребенок! А какой у нее диагноз, и… это не заразно? – Что вы?! Идиотизм в стадии кретинизма не передается воздушно-капельным путем. – Мне жаль кроху, я сочувствую ее родителям. Для них это огромное горе, ведь мы, родители, всегда переживаем за своих детей. Все мои сыновья, кроме Польди, живут со своими семьями, а он… – Мама, давай сейчас не будем затрагивать эту тему. – Польди, помолчи, не заставляй мамины нервные клетки гибнуть на чужой жилплощади. Мама у тебя не дура, я сразу догадалась, зачем ты привез меня в дом своей… старой знакомой. Цицилия Лазаровна специально сделала ударение на слове «старой», а Розалия нарочно сделала вид, что ничего не услышала. – Ты ждешь моего благословения, – продолжала Цицилия. – Мы все его ждем, – пискнула свекровь. – А мне больно! Больно и тяжело видеть, как мой старший сын собственноручно ломает себе жизнь! – Почему же ломаю, мама? У нас с Розалией много общего, в компании друг друга мы чувствуем себя великолепно. Чего еще надо? – Она не еврейка! – завела старую пластинку Цицилия. – Да, да, не надо хмуриться, ты знаешь, Польди, я желаю тебе добра. Но ты такой упертый, а с возрастом вообще становишься неуправляемым. Тебе должно быть стыдно, сынок, ты причиняешь маме неудобства. – Цицилия Лазаровна… – Но! Мне также известно, что ночная кукушка дневную перекукует. – Я не собираюсь вас перекуковывать, давайте дружить. – Это так тяжело, так трудно для моего почтенного возраста. – Цицилия дотронулась до сердца. – Польди, ты упрям, как мой младший брат – Фима. Ты помнишь дядю Фиму, помнишь этого толстого предателя с неправильным прикусом? – Помню, мама. – Так вот. – Цицилия Лазаровна обвела взглядом всех присутствующих. – Мой брат Фима женился на русской! Он был совсем ребенком, ему было всего тридцать восемь, но эта женщина его околдовала. Наверное, опоила каким-то зельем, иначе не скажешь. Мы все отговаривали Фиму от этого безумного поступка. И я, и его мать, из Хайфы даже приехали дядя Яша и тетя Сима. Но Фима был непреклонен. Он стоял на своем, как осел! И таки женился на этой русской. – И как сложилась их совместная жизнь? – простодушно спросила Наталья. Розалия была готова наброситься на Натку с кулаками. – Я сразу сказала Фиме: не обижайся на свою старую тетку, но твоя жена скоро тебя бросит. И что вы думаете? Она таки его бросила! Через двадцать три года совместной жизни. Умудрилась получить инфаркт и умерла накануне Фиминого дня рождения! Ну и кто, я вас спрашиваю, в итоге был прав? Конечно же, я! Умереть накануне юбилея любимого мужа – это неправильно! Можно же было чуть-чуть подождать, так нет, все внимание на себя перетянула. А я тогда напомнила Фиме наш давний разговор, я ему сказала: Фима, ты помнишь, что двадцать три года тому назад тебе говорила твоя старая тетя? Она тебя предупреждала, вот теперь иди и подумай над моими словами. |