Книга Бойтесь своих желаний, страница 29 – Мила Серебрякова

– А кто такой Ян?

– Мой старший брат, ему двадцать лет, и он… Он редко появляется дома, и мне кажется, Ян связался с дурной компанией. Когда приезжает, от него тоже часто пахнет водкой, и тогда он начинает кричать на маму и ее собутыльников. Несколько раз даже подрался с мужиками. Ох, – Карина взяла печенюшку, – если бы мама перестала пить, у нас была бы нормальная семья, но она уже не бросит, сама так говорит.

Виктория смотрела на Карину и боролась со жгучим желанием прижать к себе девочку и разреветься в голос. Ей было ее жаль. Жаль до зубовного скрежета.

Когда за окном сгустились сумерки, Карина спохватилась.

– Сейчас помогу вам помыть посуду и пойду домой. Мне еще домашнее задание сделать надо.

– Ничего мыть не нужно, я сама справлюсь. – Бузанова достала из шкафчика полиэтиленовый пакет и положила туда оставшееся печенье и все шоколадные конфеты. – Возьми с собой, угостишь маму и сама перед сном чайку попьешь.

Карина отрицательно замотала головой:

– Спасибо, конечно, но это лишнее.

– Бери, бери.

– Нет, – девочка убрала руки за спину.

– Карин, ты ко мне в гости теперь приходи. В семь вечера я уже дома, а в выходные можешь забегать в любое время.

– Если приглашаете, то обязательно зайду, только вы в следующий раз не доставайте конфеты и печенье не делайте, я к вам просто так приду… поговорить.

Когда она ушла, на Викторию накатила волна отчаяния. Схватив пепельницу, женщина подошла к окну и, раскуривая сигаретку, долго смотрела в темное небо.

– Бедный ребенок, за что ей выпали такие страдания?

Карина пришла к Бузановой спустя неделю. В одиннадцатом часу Бузанова, приняв душ, уже собиралась отправляться на боковую, как вдруг в прихожей затрезвонил звонок. Увидев на пороге понурую Карину, Виктория ахнула. Держа в руках портфель, девочка переминалась с ноги на ногу, не решаясь посмотреть в глаза Бузановой. А когда решилась, Виктория заметила на ее правой скуле огромное красное пятно.

– Карина, что случилось?

– Тетя Вика, можно я сегодня у вас переночую?

– Заходи и рассказывай, что у тебя с лицом?

Карина хранила молчание.

– Тебя ударили? Кто, мать или ее друзья?

– Мама, – едва слышно выдавила Карина. – Она не со зла, у нее получилось случайно. Я сама виновата, не надо было заставлять ее ложиться спать.

– Так, проходи в комнату, но сначала назови номер своей квартиры. – Виктория начала одеваться.

– Зачем вам? – испугалась Карина.

– Надо.

– Не ходите к маме, там дядя Гриша, они пьяные. Будет только хуже.

– Карина, не спорь, в какой квартире вы живете?

– В сорок первой, – слетело с губ девочки.

– Я вернусь быстро, ты пока залезь в холодильник, разогрей борщ, отвари сосиски. Гречневая каша стоит на столе. Начинай ужинать.

Закипая от душившего ее гнева, Бузанова выскочила из лифта и подлетела к обшарпанной двери с номером сорок один. Звонка в поле зрения не наблюдалось, Виктория начала барабанить в дверь кулаком.

Смуглая женщина с мутным взглядом и свалявшимися волосами появилась на пороге и, уперев руки в бока, гаркнула:

– Чего надо?

– У вас совесть есть? – закричала Виктория. – Кто дал вам право поднимать руку на беззащитного ребенка? Имейте в виду, если подобное повторится, я не собираюсь сидеть сложа руки, напишу заявление в милицию.

– Да пошла ты! Эй, Гришка, подь сюда, тут баба какая-то уходить не хочет.

– Я вас предупредила. Вас могут лишить родительских прав. – Развернувшись, Бузанова побежала вниз по ступенькам.

– Только попробуй, – вопила вслед пьянчужка, – я тебе потом голову оторву. Каринка – моя дочь, я ее люблю, а если отнимут, я за себя не ручаюсь. И чтобы больше тебя здесь не видела! Слышишь меня, стерва!

Прежде чем зайти в собственный подъезд, Виктории Алексеевна несколько минут сидела на скамейке. Ей требовалось время, чтобы немного прийти в себя и остыть.

В квартире она появилась в тот момент, когда Карина доедала борщ.

– Почему не отварила сосиски?

– Я борщом наелась, он у вас вкусный, с мясом.

Бузанова опустилась на табурет.

– Карина, скажи, мама часто поднимает на тебя руку?

– Нет.

– Ты не обманываешь?

– Она била меня всего несколько раз.

– Несколько раз, – повторила Виктория. – Чудовище!

– Со своими друзьями она дерется почти каждую неделю. Раньше я брала портфель и уходила спать к бабе Марусе, она на третьем этаже жила. Но зимой баба Маруся умерла, теперь в ее квартире сын с семьей живет.

– И где ночевала, когда мать буянила?

Карина тяжело вздохнула.

– На чердаке.

– Господи помилуй!

– Да нет, вы не думайте, там очень удобно и тепло.

Виктория Алексеевна выдвинула средний ящик кухонного стола, в котором, помимо платежек за квартплату, в маленькой вазочке лежали запасные ключи от квартиры.

– Карина, слушай меня внимательно, я сейчас дам тебе ключи и хочу, чтобы ты приходила сюда в любое время. Можешь приходить сразу после школы, делай здесь уроки, смотри телевизор или просто отдыхай. Короче, теперь ты член моей семьи.

Зажав в кулаке ключи, Карина обняла Бузанову и прошептала:

– Спасибо вам, тетя Вика, вы очень добрая. Как бы я хотела, чтобы моя мама хоть немножко была похожа на вас.

В субботу Виктория с Кариной отправились в «Детский мир». Домой возвращались с полными сумками покупок.

– Зря вы мне столько одежды купили, – сокрушалась Карина. – Денег много истратили, а я ведь вам совсем чужая.

– Не говори глупости. Во-первых, деньги для того и нужны, чтобы их тратить, а во-вторых, ты мне не чужая.

– Мама ругаться будет.

Бузанова усмехнулась.

– Твоя мама ничего не заметит.

Но Виктория ошибалась. Не прошло и трех дней, как к ней пожаловала Елена. На этот раз родильница Карины была трезва как стеклышко. Не дожидаясь приглашения, она по-хозяйски прошла в прихожую и бросила у ног Виктории сумку.

– Вот, забери свою подачку. Нам твоя благотворительность ни к чему, моя дочь не побирушка.

– Я купила ей вещи от чистого сердца.

– Ах, от чистого сердца, смотрите, как мы заговорили. А ты вообще чего к моей Каринке привязалась? Приваживаешь ее к себе, против родной матери настраиваешь, денежки кровные тратишь, неспроста это.