Онлайн книга «Вкус ледяного поцелуя»
|
– На Второй Литейной. Номер дома не помню, напротив гастронома, четырехэтажный, с аркой. Он там один такой. Первый подъезд, квартира на втором этаже, как войдешь, направо. Я с соседкой говорила, что под ним живет, она мне все про него рассказала. Вы уж только Сереге пока не говорите, ему бедному и так нелегко. Каково про жену узнать, что она за твоей спиной любовь крутит? А уж как я радовалась, когда они поженились. Думала, хоть вздохну спокойно. – А что, с Леной были проблемы? – вкрадчиво спросил Лукьянов. – А у кого с детьми проблем нет? Моя не хуже других. Если вам что наболтали, так не очень слушайте, язык-то без костей. – Подруги у Лены были? – спросил Лукьянов. Голос его звучал завораживающе ласково, не голос, а райская музыка. – Конечно. Девочка она общительная. – Вы многих знаете? – Я в основном знаю тех, с кем она со школы дружила. Приходили они к нам. А когда Лена замуж вышла, стали жить врозь. – А среди школьных подруг вы не помните Веронику Уфимцеву? Лицо женщины словно окаменело. Она наконец сглотнула и с большим трудом произнесла: – Помню. В одном классе учились. Только подругами они не были. Вероника – сорвиголова, а моя – нормальный ребенок. Ну, может, видели их вместе, на танцах или еще где, но это ничего не значит. – Собственно, я задал этот вопрос только потому, что женщина, которую первой убили в универмаге, и есть Уфимцева. – Но ведь фамилию-то совсем другую называли. И не больно похожа, я фотографию видела. – Фамилию она сменила. После освобождения вышла замуж. А когда приехала в этот город, здесь встречала ее ваша дочь. – Не может быть. Зачем Леночке ее встречать, с какой стати? Леночка, когда все это случилось, сказала: знать ее не хочу. Вы ведь, должно быть, в курсе, что она со своим парнем натворили? Уму непостижимо. Вероникина мать сразу отсюда уехала, не могла людям в глаза смотреть. – А у вас нет школьных фотографий дочери? – робко вклинилась я в их разговор. – Есть. Зачем вам? – Может, и Уфимцева на них случайно промелькнула, нам бы это очень помогло идентифицировать ее личность. Такого слова женщина не знала и озадачилась. – Хорошо, – пожала она плечами и скрылась в комнате. Через пять минут в руках у меня была фотография: три девицы лет пятнадцати стояли в обнимку, короткие юбки, боевая раскраска, выражение лиц такое, что мимо проходить желательно с кастетом, но и тогда этих юных особ не стоит задевать. – Вот это Леночка, это Вероника, а это Ольга. – Какая Ольга? – нахмурилась я. – Тюрина. – Подождите, Ольга Тюрина училась с вашей дочерью в одном классе? – Нет. Она на год младше, но тоже училась в пятнадцатой школе. Я внимательно посмотрела на фотографию. Здесь Ольга Тюрина мало походила на женщину, увиденную мною в подсобке универмага. Правда, там она сидела с перерезанным горлом, да и времени с того момента, когда была сделана фотография, прошло немало, хотя Лену и Веронику узнать было нетрудно. – Что ж, спасибо вам большое, – поднимаясь, сказала я. Лукьянов тоже поднялся, пожал женщине руку, вышло это трогательно. – Что скажешь? – спросила я, когда мы оказались на улице. – Вырисовывается нечто в высшей степени интересное, – ответил он. – Все три убитые – школьные подруги, одна из которых отсидела срок за убийство. – А в деле глухой намек на то, что убийц было не двое, а больше. – В этом что-то есть, – нахмурился Лукьянов. – Есть, чувствую. Понять бы, с какого бока здесь любовник Ивановой. Что он делал на вокзале, почему прятался? – Это мы у него спросим. Поехали, адрес есть. – Надо позвонить Вешнякову, – усомнилась я. – Без него справимся. В этом я не сомневалась, Лукьянов справится. Правда, пару раз я присутствовала при том, как он сел в лужу, но кто ж за собой такие мелочи помнит? – Поехали, – вздохнула я, вовремя сообразив, кто у нас тут главный. Найти дом и в самом деле оказалось легко. Обшарпанная “сталинка” с огромной аркой. Двор, кстати, поражал чистотой – детская площадка, аккуратные кустики, клумба, правда, сейчас она обилием цветов не баловала, но все равно чувствовалась хозяйская рука. Мы поднялись на второй этаж, позвонили в квартиру. Тишина. Лукьянов позвонил еще раз. Безрезультатно. – Может, он на работе? – взглянув на часы, подумала я вслух. – Спустись к соседке, а я здесь покараулю, может, наш мальчик просто не желает открывать дверь. Если верить матери Елены Ивановой, соседка, снабдившая ее ценными сведениями о верхнем жильце, жила в квартире под номером три. Я спустилась на первый этаж и позвонила в дверь. Открыть мне тоже не пожелали. “Не везет”, – философски решила я, тут открылась противоположная дверь, и резкий женский голос осведомился: – Вам чего? – Мне бы увидеть жильцов третьей квартиры, – радостно сообщила я. Женщина нахмурилась. – Зачем они вам? – Хотела поговорить по поводу вашего соседа. Мещерякова. – Я предъявила удостоверение. – Его что, опять сажают? – Пока нет. А есть за что? – Кто его знает. Пословицу слышали: как волка ни корми… Ладно, идемте. Женщина решительно направилась к третьей квартире, открыла дверь ключом и вошла первой. – У соседки кино смотрела, – милостиво пояснила она. – У меня НТВ что-то плохо показывает. Как звать-то? – Ольга. – А меня Лидия Васильевна. Проходи. Мы устроились в гостиной. Судя по обстановке, Лидия Васильевна жила одна. Мебель старенькая, салфеточки, окна наполовину заклеены газетами, летом, когда жарило солнце, в квартире, должно быть, царила духота. – Все никак не займусь окна почистить, – заметив мой взгляд, сказала Лидия Васильевна. – Старость не в радость, кости болят, на подоконник влезешь, а слезть уже мочи нет. Ну, зачем тебе сосед-то? Сотворил чего? |