Онлайн книга «Амнезия»
|
– Зачем?! – Думаю, вы ненавидели ее. И до этого ненавидели. А уж потом, когда вы узнали, что она изменяет вашему отцу, что она ответила предательством тому, кому надо быть преданным, что она не оценила свалившегося на нее счастья, – тут уж вы стали плакать в курилке у окна и говорить, что никогда не надо знать правды. Вы с тех пор изменились, Марина. Она потрясенно молчала, он посмотрел на часы. – Я спешу, у меня еще есть дела. – Связанные с этим? – Да. – Тогда я поеду с вами. – Нет. – Я поеду с вами! Неужели вы не понимаете, как это для меня важно? Он вопросительно посмотрел на Иртеньеву. – У меня случай недавно был, – сказала она. – Пациент один, сумасшедший, вдруг в подробностях описал мне самую главную и самую неприятную тайну моей жизни… Я вот с тех пор думаю: он мысли мои читал, или в него что-то вселилось? Так странно… Я уже во все верю. И чем больше своим делом занимаюсь, тем больше понимаю, что официальная наука ничего не объясняет. – Неловко, наверное, заниматься лечением с такими-то взглядами? – Я привыкла, – Иртеньева вздохнула и поднялась со скамейки. – К чему я это вспомнила? К тому, что человеческий организм иногда выкидывает такие коленца, что проще поверить в самую немыслимую чушь. Марина очнулась – это чудо. Она сама в него не верит! А я не удивляюсь. Я такие вещи вижу каждый день. Мне-то труднее поверить, что человек, носящий в себе столько замечательных чудес, берет и убивает другого человека. А вас, Иван Григорьевич, наверное, этим не удивишь? – Удивишь, – сказал он. – К этому привыкнуть невозможно. – Кстати, способность удивляться – признак психического здоровья. Думаю, что Марине надо поехать с вами. Если она от чего-то страдала все это время, так это от собственной раздвоенности. Ведь как говорят? Само решение никогда не мучает, мучают сомнения. Только, ради бога, в одиннадцать спать! И вам, Иван Григорьевич, искренне советую – как медик медику – ложитесь спать вовремя! Он не удержался – рассмеялся. – Хорошая женщина Иртеньева, – сказал Турчанинов уже в машине, когда они выехали на трассу. Марина сидела напряженная, с прямой спиной, гордо поджав губы, такая жалкая, что у него защипало в глазах. – Меня больше никто не будет пугать? – Никто. Теперь они ехали из города, и он с завистью смотрел на пустые встречные полосы. Вся Москва разъезжалась по дачам, пробки, видимо, будут до Клина. Красивые летние сумерки зажигали на березах огни святого Эльма, в долинах собирался туман. Казалось, где-то там, в глубине подмосковных лесов в эту минуту распускаются цветы папоротника. На затянутой ряской поверхности маленьких речек всплескивает чей-то хвост – это русалки выплывают из-под коряг. Турчанинов мотнул головой: Иртеньева хорошая женщина, но с психиатрами лучше не общаться, они все ненормальные… – Смешное название, – произнесла Марина. – Рвачи. Машина проехала по единственной улице, остановилась у нужного дома, они вышли. Деревушка была уютная, настоящая. Пахло вареной кукурузой, коровами, хвоей – сразу за домом начинался бор. Турчанинов вздохнул, взглянув в его сумрачную глубину. – Степан! – позвал он, одной рукой приоткрывая незапертую дверь, а другую положив в карман: на всякий случай. Марина стояла за его спиной и оглядывалась. – Я тут… – Горбачев вышел в сени. Он опять был в костюме и даже при галстуке. – Приехали? Вы не один? – Я привез к вам дочь Михаила Александровича. – Да вы что? Какая неожиданность! Приятная неожиданность… Да проходите, что же вы? Я и чай поставлю. У меня только к чаю ничего нет. Вы так неожиданно позвонили, наше сельпо уже было закрыто… Они прошли по половикам в комнату. Здесь, видимо, все осталось от умершей бабушки – и комоды, и кружевные салфетки (теперь серые от грязи), и на стене две черно-белые фотографии со слегка раскрашенными губами и щеками. На подоконниках стояли горшки с давно засохшей геранью, на полу лежали коврики, сделанные из разноцветных, скрученных в трубочки тряпок. Турчанинов и Марина сели за круглый стол, Степан возился у печки. Было ясно, что ему нечего там делать, но поворачиваться он не хочет. – Пора вам познакомиться, – заговорил Иван Григорьевич, – с дочерью старого друга, которую вы так отважно защищали… Вы ведь хотели ее защитить? Спина напряглась, рука бесцельно провела по беленой поверхности печи. – Защитить? Нет-нет… Все по другой причине… – А у нее уже есть улучшения, – как ни в чем не бывало продолжил Турчанинов. – Она вспомнила улицу, на которой покупала кислоту. Вы знаете эту историю? Лола вам ее рассказывала? – Рассказывала. – Вы назвали эту историю дурацкой. – Я проговорился. – Не поделитесь деталями? – Она говорила, что Марина увидела их у трансформаторной будки… – Как и вы? – Туда, кажется, выходили окна курилки… Лола сказала, что девочка была мерзкая, завистливая, что отец полностью сломал ее психику. «Она пошла в медицинский, чтобы быть похожей на меня и ходить в белом халате!» Лола смеялась. – Это не очень смешно. – Лола смешливая… Но она не понимала, с чем играет. Ведь Марина пошла в отца – она была решительная. – Она и есть решительная. Рука снова стала водить по штукатурке. Турчанинов изумленно наблюдал за ее движениями. «Он все-таки ненормальный, других объяснений нет…» – Наверное, Марина хотела отомстить за отца, – произнес Степан. – Но почему было просто ему не сказать? – Ей по характеру было противно ябедничать. – Облить кислотой лучше? – Может, и не облила бы? – Так сказала Лола? – Да. Она так и сказала: «Может, и не облила бы». – Как это великодушно. – О нет! Она не великодушная, что вы! – Откуда Марина узнала, что Лола не поехала на Украину, а задержалась в Москве, чтобы погулять с любовником? – Она тогда уже шпионила, подслушивала. Он ведь там преподавал, это было несложно… – Она узнала и о том, что в пятницу они будут на дискотеке? – Ну да. – Вас никто не выманивал на задний двор, – обратился Турчанинов к Марине, смотревшей на него во все глаза. – Все нелепости этого дела перестают быть нелепостями, если понять, что это сама Марина планировала покушение. Никто не подгадывал день, никто не вызывал ее на дискотеку, никто не уговаривал выйти – ничего этого не было. Лола и Сергеев просто целовались у крыльца, и вы пошли туда. Вы ничего не боялись, ведь это вы были охотником. Накануне вы купили серной кислоты. Это ее, а не косметичку, вы держали в руках. А вот что произошло дальше? Степан, вы же знаете, расскажите. |