Онлайн книга «Амнезия»
|
– Насколько можно верить Лоле? – откликнулся тот. – И все-таки, что она рассказывала? – Что Марина появилась на крыльце, как привидение, она аж тряслась от ярости и повторяла: «Ты заколдовываешь мужчин! Они не могут тебя бросить, потому что ты красивая! Но не надо думать, что красивым все позволено!» Она очень завидовала красоте. Лола всегда смеялась: ее-то, мол, не купишь. Все Королевы купили, а красоту не могут. И дочка будет уродиной, и любить ее будут по расчету. Такая дура – Лола… – Итак, Марина сказала, что больше Лола не будет красивой и тогда отец ее бросит? – Она не говорила про отца, она просто повторяла: «Ты не будешь больше красивой, и тогда станет видно, какое ты ничтожество». Она подняла руку с банкой – это была банка – перед собой, и положение стало критическим. Они оба очень растерялись, они считали, что она сошла с ума. Даже двигаться боялись, стояли как вкопанные. – И в этот момент она споткнулась? – Нет, вначале Сергеев сказал ей: «Ты доиграешься, дурочка. Что ты себе навоображала?» А потом резко выставил руку, чтобы перехватить кислоту. Лола сказала, что она упала непонятно почему. «Он толкнул совсем не сильно!» – говорила Лола. – У нее была поранена нога. Нога болела, а тут еще каблук попал между плитами крыльца. – Что произошло дальше? – неожиданно крикнула Марина. – Говорите скорей! – Она опрокинулась назад, – сказал Степан. – Из-за этого получилось, что рука Сергеева сильно толкнула банку… Короче, она облилась, ударилась головой и потеряла сознание. Мгновенно. От удара и болевого шока. – Почему же на осколках не нашли ее отпечатков? – Банка была в пакете. А его они забрали… На улице послышался шум машины – Турчанинов напрягся. Ему показалось, что напрягся и Степан. Но машина проехала мимо. – Любовники оказались в жутком положении, – Иван Григорьевич устало помассировал переносицу. – Да. Сергеев все время повторял: «Он нас убьет обоих! Мы ничего не докажем, он выставит дело так, что мы хотели ее убить!» Лола говорила, что ведь Марина где-то купила кислоту, может, это будет доказательством? Но он твердил: «Он нас просто убьет, а с меня снимет шкуру. Снимет шкуру, я умру в мучениях!» – Это был серьезный довод для Лолы. – Она его любила всю жизнь. – Кто ударил? – Конечно, Сергеев – у него твердая рука. Он сказал: «Она все равно изуродована, что это будет за жизнь? Лучше умереть сразу». Он ударил камнем, и они сбежали. Правда, Лоле показалось, что ее видел Маринин охранник. – Когда вам Лола рассказала все это? Тридцатого апреля? – Да. Здесь… – Чтобы объяснить, почему она имеет право на подмену? По-прежнему стоя к ним спиной, Степан пожал плечами. – Наверное, для этого. Но главным образом ей казалось несправедливым, что после Марининой смерти имущество отойдет фонду. «Этим ворам, этим наглым болтунам, которых я ненавижу», – сказала она. – Лола была уверена, что Марина умирает? – Так считал Сергеев. Были очень странные симптомы. – Предвестники ее пробуждения. Он их неправильно прочитал. Степан несогласно покачал головой, и Турчанинов снова подумал, что тот не в себе. – Неужели они решились на подмену? – Да. – И убили Елену? – Лола не убивала. Она даже не знала, что Елена умерла. Она бы сказала. – Вы думаете? – Она простодушная и рассказала все, но не это. – Но она говорила, что они ездили в Испанию? – Да, это сказала. И то, что Елена скоро загнется от наркотиков. И что у нее так болела голова, что Сергеев сказал: «Это менингит от СПИДа, финальная стадия», и даже сделал обезболивающий укол. И что при этом был в резиновых перчатках: мол, боялся заразиться. Видите, она этого не скрывала. Сказала, что он сделал Ленин отпечаток на шприце: чтобы не было неприятностей, если она умрет. Лола такая простодушная… Она действительно не знала. Это все он. – Как же она согласилась на пластическую операцию? – Она никогда не дорожила красотой. Так бывает. Умные не очень ценят ум, талантливые считают, что все вокруг талантливы, удачливые легкомысленны по отношению к своей удаче. И все всегда мечтают о том, чего у них нет. Что имеем – не храним, потерявши – плачем. Это так… – Кто должен был сделать операцию? – Она сказала, что один хороший врач отказался, но другой деньги взял. Сергеев считал, что это пустяковая операция. Мол, любой справится. – На какое число это было запланировано? – На первые числа мая, кажется. – А почему вы ей поверили? – помолчав, спросил Турчанинов. – Может, она просто так мечтала. Разве она не была болтушкой? – Ну, всякие подробности… Например, то, что они забрали все Маринины документы, уволили старый персонал, нашли такое лекарство – оно вводит в кому. Лола сказала, что с помощью этого лекарства в Америке недавно вылечили человека, больного бешенством – ввели его в кому и как-то вылечили. В общем, были такие медицинские подробности, что я понял: это уже не она принимает решения, это он принимает. А он шутить не любит. Он серьезный человек. Не болтушка. – Вы отговаривали ее? – Да. – Очень-очень? Степан слегка повернул голову – Турчанинову теперь был виден его профиль – и улыбнулся. Наверное, этот вопрос прозвучал слишком беззаботно. – Очень. – И долго? – Долго… – Почему вы ее отговаривали, Степан? – Зачем она так унижалась перед ним? За что она его любила? Я – ладно, меня любить не за что, я трус. Но как можно было не любить Мишу, а выбрать этого… Спина стоявшего у печи человека согнулась: то ли он плакал, то ли смеялся. Секунду спустя Горбачев тихонько застонал и вдруг начал раскачиваться. Раскачивался он очень странно: вплотную к стене, прижавшись к ней. Было слышно, что он возит лицом по известке – у Турчанинова даже зубы заныли. – Степан, успокойтесь. Но тот все продолжал и продолжал свои бессмысленные движения. – Степан, очень противный звук, прошу вас, не надо! Голова, как метроном, отъехала вправо, на белой известке осталась розовая полоса. Маринины пальцы испуганно коснулись руки Турчанинова. Они были ледяными, и он успокаивающе сжал их. – Она не любила Сергеева, – тихо, но твердо сказал Иван Григорьевич. – Это все из-за денег. И может быть, Лола надеялась, что когда все затихнет, она исправит внешность? Она что-нибудь говорила об этом? |