Онлайн книга «Не говори никому»
|
– Если вы знаете, где Бек… – Садись, Лэнс, пока у меня от тебя голова не разболелась. Все уселись. Димонте водрузил на стол ноги в ботинках из змеиной кожи. Кримштейн, улыбаясь все так же ослепительно, взяла их обеими руками и сбросила на пол. – Мы собрались здесь, джентльмены, с одной целью: спасти вашу карьеру. Давайте же этим и займемся, согласны? – Я требую объяснить… – Ш-ш-ш, Лэнс. Говорю сейчас я. Твое дело – слушать и иногда повторять: «Да, мэм» или «Спасибо, мэм». В противном случае вы – конченые люди. Лэнс метнул на нее злобный взгляд. – Ты помогаешь виновному избежать правосудия, Эстер. – Если бы я тебя не знала, Лэнс, то сказала бы, что ты выглядишь на редкость сексапильно, когда злишься. Итак, слушайте, дважды повторять не буду. Я делаю тебе одолжение, Фейн. Не хочу, чтобы ты выглядел полным идиотом. Нет, ты, конечно, идиот, это понятно, и тут уж ничего не поделаешь. Но если ты меня внимательно выслушаешь, то в разряд полных идиотов пока не перейдешь. Уловил? Прекрасно. Во-первых, я правильно поняла, что точное время смерти Ребекки уже установлено? Полночь плюс-минус полчаса? Я не ошибаюсь? – И что из этого? Эстер поглядела на Шону: – Хочешь сказать сама? – Нет, давай ты. – Ведь это ты проделала львиную долю работы… – Не тяни волынку, Кримштейн, – возмутился Фейн. Дверь позади него отворилась, и секретарша Эстер внесла несколько листков бумаги и небольшую аудиокассету. – Спасибо, Шерил. – Не за что. – Можешь идти домой. И завтра приходи попозже. – Спасибо. Шерил вышла. Кримштейн надела полукруглые очки и начала читать принесенные ей документы. – Мне все это начинает надоедать, Эстер. – Ты любишь собак, Лэнс? – Кого?! – Собак. Я сама не очень ими увлекаюсь, но эта… Шона, где у тебя фотография? – Вот она. Шона продемонстрировала всем присутствующим большую фотографию Хлои. – Бородатый колли. – Не правда ли, очень милая, Лэнс? – С меня хватит. Лэнс Фейн поднялся. Крински тоже. Димонте не тронулся с места. – Вот сейчас ты уйдешь, – пообещала Кримштейн, – а собачка утопит всю твою карьеру в огромной луже. – О чем ты, черт побери? Эстер протянула Фейну два листка. – Эта псина – доказательство того, что Бек никого не убивал. Прошлой ночью он был в «Кинко». Вошел туда с собакой. Вызвал небольшой переполох, как я понимаю. Вот тут – показания четырех свидетелей, независимо друг от друга опознавших Бека. Он воспользовался одним из компьютеров и занимал его, согласно счету, с четырех минут первого до двенадцати двадцати трех ночи. – И ты хочешь, чтобы я принял это как алиби? – Пока нет. Просто почитай. – Эстер ухмыльнулась. – Вот, ребята, копии для вас. Кримштейн протянула копии Крински и Димонте. Крински скользнул глазами по строчкам и попросил разрешения воспользоваться телефоном. – Конечно, – сказала Эстер. – Только если собираетесь говорить по межгороду, запишите на счет вашего ведомства. – Она сладенько улыбнулась. – Спасибо. Фейн прочел документ, и лицо его посерело, как пепел. – Думаешь о том, как бы передвинуть время смерти, да? – спросила Эстер. – Можешь попробовать. Только знаешь что? В ту ночь на мосту велись ремонтные работы. Бек бы просто не проехал. Фейн в прямом смысле слова крякнул, а потом пробормотал что-то, рифмующееся со словом «щука». Кримштейн ответила ему тихим «тс-с-с». – Будет, будет, Лэнс. Тебе впору меня благодарить. – Да за что же? – Только представь, каким дураком я бы могла тебя выставить! Вообрази себя перед камерами: ты появляешься на сотнях экранов, готовый объявить об аресте опаснейшего преступника. На тебе твой лучший галстук, ты вещаешь, как нелегко хранить покой жителей большого города и скольких совместных усилий потребовала поимка ужасного убийцы. Хотя нет, ты, разумеется, присвоил бы всю славу себе. Щелкают вспышки. Ты улыбаешься и зовешь репортеров по именам, а в мыслях уже усаживаешься за большой дубовый стол в красивом кабинете. И тут – бах! – откуда ни возьмись, выскакиваю я с этим неожиданным алиби. Лэнс, о Лэнс, неужели ты не чувствуешь, что должен мне по гроб жизни? Глаза Фейна метали молнии. – На нем еще покушение на полицейского. – Нет, Лэнс, нет. Подумай сам: ты, заместитель генерального прокурора округа, принял ошибочное решение. Спустил всех собак на невинного человека. И не просто на человека, а на детского врача, который работает с беднейшими слоями населения за невысокую зарплату, вместо того чтобы обслуживать зажиточных больных в богатых кварталах города. Она откинулась назад, улыбаясь. – Вот как было дело. В то время, пока десятки полицейских с оружием в руках прочесывали весь город, тратя, кстати, бог знает сколько денег налогоплательщиков, один из них, молодой, мускулистый и рьяный, накрыл жертву в пустынном переулке. И представь себе, начал избивать. Вокруг, повторяю, никого, поэтому юнец не щадил перепуганного беглеца. Что еще оставалось делать несчастному, затравленному доктору Дэвиду Беку, кроме как защитить себя? – Никто на это не купится. – Купится, Лэнс. Не хочу показаться нескромной, но кто умеет выкручиваться лучше, чем присутствующая здесь Э. Кримштейн? Кроме того, ты еще не слышал моих рассуждений о сходстве этого случая с историей Ричарда Джевелла, [22] или о чрезмерном рвении окружной прокуратуры, или о том, как ты со своими помощниками так хотел засадить несчастного Дэвида Бека, спасителя бедных детей, что приказал подкинуть улики в его жилище. – Подкинуть? Казалось, Фейна с минуты на минуту хватит удар. – Ты в своем уме, Эстер? – Подумай, Лэнс: мы знаем, что доктор Бек не мог убить Ребекку Шейес. У нас полностью доказанное алиби, показания четырех – и мы накопаем больше – независимых, неподкупленных свидетелей. Тогда как улики попали в дом? Ваша работа, мистер Фейн. И ваших головорезов. Если я возьмусь за дело всерьез, Марк Фурман [23] будет выглядеть Махатмой Ганди по сравнению с тобой. |