Книга Вне игры, страница 61 – Харлан Кобен

Фелдер покачал головой. Он по-прежнему не смотрел на экран.

Майрон зачарованно следил, как Эмили перемещается по комнате. Вдруг она застыла на месте и обернулась. Наверное, услышала стук. Она осторожно приблизилась к двери. Ждет мистера Гудбара? [17] Не исключено. Но когда Эмили повернула ручку и открыла дверь, Майрон увидел, что опять ошибся. В комнату вошел не мистер Гудбар.

Это была мисс Гудбар.

Женщины немного поговорили, выпили из бутылки, стоявшей в мини-баре. Вскоре начали раздеваться. Майрону стало тошно. Когда Эмили и ее подруга направились к кровати, Болитар решил, что с него хватит.

– Выключи.

Фелдер нажал кнопку, не глядя на экран.

– Ты слышал, что я сказал. Я этим не горжусь.

– Вот так история, – пробормотал Майрон.

Теперь он понял, почему Эмили была в такой ярости. Ее действительно поймали на flagrante delicto – только не с мужчиной, а с женщиной. Разумеется, здесь не было ничего противозаконного. Однако на судей вполне могло подействовать. Пришлось бы учитывать общественное мнение. Кстати, об общественном мнении – Майрон знал, какое прозвище было у мисс Гудбар.

Проба.

Майрон возвращался в свой офис, размышляя, что все это значит. Прежде всего ясно, что Проба появилась на сцене не случайно. Но какую роль она играет? Кто подставил Эмили – она или кто-нибудь другой? Какие у них были отношения – постоянных любовниц или партнерш на ночь? Фелдер уверял, будто ничего об этом не знает. Судя по записи – точнее, по маленькому кусочку, который видел Майрон, – женщины вели себя так, словно встретились впервые. Впрочем, он не специалист в подобных делах.

Майрон срезал путь по Пятидесятой улице. На тротуаре сидел беловолосый парень в бейсболке и семейных трусах поверх рваных джинсов и бренчал что-то на индийском ситаре. Болитар узнал классику семидесятых – «Умри, ночной Чикаго», – которая исполнялась старой китаянкой, подметающей пол в подвале прачечной. Перед альбиносом стояли медная чашка и стопка аудиокассет. На бумажке было написано: «Настоящий Бенни и Его Волшебный Ситар, всего 10 долларов». Настоящий? Хм. Сэр, хотите псевдоиндийца с дребезжащим ситаром и попсой семидесятых? Нет, спасибо, сэр.

Бенни улыбнулся Майрону. Он как раз дошел до той части песни, где сын узнает о сотнях убитых полицейских – может, среди них был и его отец, – и начал плакать. Очень трогательно. Майрон бросил ему в чашку доллар. Он перешел через улицу, продолжая размышлять об Эмили и Пробе. Эта пленка действовала ему на нервы. С первых кадров он почувствовал себя как грязный извращенец, подглядывающий за семейной парой, и этот привкус остался до сих пор. Скорее всего встреча двух женщин не имела никакого отношения к делу. Как связать свидание двух лесбиянок с убийством беглой террористки? Никак. Точно так же Майрон не мог увязать Лиз Горман с азартными играми Грега или каким-либо образом вставить ее в общую картину.

В любом случае пленка поднимала важные вопросы. Взять хотя бы обвинения в детском насилии против Грега. Что за ними – реальные факты или нечестная игра адвоката, как утверждал Фелдер? Разве Эмили не говорила Майрону, что готова на все ради детей? Даже на убийство. И как она отреагировала на запись? На что ее могло толкнуть это грубое вторжение в личную жизнь?

Майрон вошел в офисное здание на Парк-авеню. Приближаясь к лифту, он улыбнулся молодой женщине в деловом костюме. В кабинке разило дешевым одеколоном, будто у какого-то парня не было времени на душ и он решил вылить на себя столько пахучей жидкости, что ее хватило бы на глазировку свадебного пирога. Женщина принюхалась и посмотрела на Майрона.

– Я не пользуюсь одеколоном, – заявил Болитар.

Соседку по лифту это не убедило. Вероятно, этот запах настроил ее против мужского пола. Неудивительно, учитывая обстоятельства.

– Попытайтесь не дышать, – посоветовал Майрон.

Лицо женщины приобрело зеленоватый оттенок.

В офисе Эсперанса улыбнулась и сказала:

– Доброе утро.

– О нет, – пробормотал Майрон.

– Что такое?

– Ты никогда не говорила мне «доброе утро». Ни разу в жизни.

– Почему бы и нет?

Майрон покачал головой:

– И ты, Брут?

– Не пойму, о чем ты?

– Ты слышала о том, что происходило вчера вечером. И теперь стараешься – как бы выразиться помягче – быть со мной приветливой.

Эсперанса раздраженно фыркнула:

– Думаешь, мне есть дело до какой-то дерьмовой игры? И до того, что твоей заднице всыпали по первое число?

Майрон покачал головой.

– Слишком поздно, – вздохнул он. – Ты себя выдала.

– Ничего подобного. Ты облажался. И будь доволен.

– Хорошая попытка.

– Какая еще попытка? Говорю тебе – ты облажался. О6ла-жал-ся. Это было жалкое зрелище. Мне противно, что я с тобой знакома. Я готова умереть от стыда.

Он нагнулся и поцеловал Эсперансу в щеку. Она вытерла ее тыльной стороной ладони.

– Ну вот, теперь вшей не оберешься.

– Я в порядке, – заверил Майрон. – Честное слово.

– А мне плевать. Честное слово.

Зазвонил телефон. Она взяла трубку.

– Алло, это «Эм-Би спортс». Да, Джейсон, он здесь. Подожди минутку. – Она взглянула на Майрона. – Это Джейсон Блэр.

– Тот мерзавец, который заявил, что у тебя красивая задница?

Секретарша кивнула:

– Напомни ему про мои ноги.

– Я возьму трубку в кабинете. – Его внимание привлек снимок, лежавший на толстой пачке бумаг. – Что это?

– Материалы по «Бригаде Ворона».

Он взял черно-белое фото 1973 года – единственное, где были изображены все семеро участников группы. Майрон быстро нашел Лиз Горман. Он не очень хорошо запомнил ее, но, судя по снимку, вряд ли кто-нибудь мог догадаться, что Горман и Карла – одно лицо.

– Я возьму его ненадолго? – спросил он.

– Как хочешь.

Майрон вошел в кабинет и взял трубку.

– Слушаю, Джейсон.

– Где ты пропадал, черт возьми?

– А как твои дела?

– Только не делай из меня идиота. Ты поручил этой девчонке мой контракт, а она все провалила к чертовой матери. Я уже думаю о том, чтобы порвать с «Эм-Би спортс».

– Успокойся, Джейсон. Что она провалила?

В голосе Блэра прозвучало недоверие.