Книга Пляска на бойне, страница 41 – Лоуренс Блок

Он коротко кивнул мне и снова взялся за рюмку. Я не видел, что у него налито. Что-то со льдом — не обычное его светлое пиво и не мартини, который он всегда пил перед обедом. Я уселся за стойку метрах в трех от него, и Гэри, не дожидаясь заказа, принес мне стакан содовой.

— Двойная водка с тоником, — сказал он. — Записать на твой счет, Мэтт?

Это была не водка, и никакого счета здесь у меня не было. Гэри — один из немногих барменов в этих местах, кто не мечтает стать актером или писателем, но у него верное сценическое чутье.

— Хорошо, — ответил я и отпил большой глоток содовой.

— Летнее питье, — сказал Термен.

— Наверное, — согласился я. — Только я его пью круглый год.

— Это англичане тоник выдумали. Захватили колонии в тропиках и стали пить тоник. Знаете зачем?

— Чтобы было не так жарко?

— От малярии. Для пфи… прифи… Про-фи-лак-ти-ки. Знаете, что такое тоник? Как он еще называется?

— Хинная вода?

— Отлично. А хинин принимают от малярии. Вы что, боитесь малярии? Видите здесь малярийных комаров?

— Нет.

— Так вы не то пьете. — Он поднял свою рюмку. — «Сухое для мальчиков, портвейн для мужчин, а для героев — только бренди». Знаете, кто это сказал?

— Судя по всему, какой-то пропойца.

— Сэмюэл Джонсон [30] . Вы, может, думаете, что это правый крайний из «Метрополитенз»?

— Нет, того зовут Дэррил Стробери. Разве он пьет бренди?

— Господи Боже мой! — сказал Термен. — Что я тут делаю? Что это со мной?

Он схватился за голову.

— Эй, не горюйте, — сказал я. — Вы-то пьете бренди?

— С мятным ликером. Забирает лучше.

Ничего удивительного, что он набрался в стельку.

— Напиток героев, — сказал я. — Гэри, налей-ка папаше еще порцию напитка героев.

— Не знаю… — начал Ричард Термен.

— Да бросьте, — сказал я. — Еще одна вам точно не повредит.

Гэри принес ему еще рюмку, а мне второй стакан содовой, незаметно убрав тот, из которого я только отпил. Мы с Терменом чокнулись, и я сказал:

— За тех, кого с нами нет.

— Господи! — сказал он. — Только не за это.

— Да? Тогда как насчет вот такого: за преступление?

Он весь обмяк и уставился на меня. Его пухлые губы приоткрылись. У него был такой вид, словно он собирается что-то сказать, но вместо этого он сделал большой глоток, от которого его всего перекосило.

— Вы меня знаете, да? — спросил он.

— Черт возьми, да мы, можно сказать, старые приятели.

— Я серьезно. Вы знаете, кто я?

Я посмотрел на него.

— Погодите-ка, — сказал я.

Он, наверное, думал, что я узнаю его по фотографиям в газетах. Я выждал немного, потом сказал:

— Спортивный центр в Маспете. Бокс по четвергам. Верно?

— Не верю.

— Вы там оператор. Нет, вру. Вы были на ринге и говорили операторам, что снимать.

— Я продюсер телепрограммы.

— Кабельной.

— Эф-би-си-эс. Правильно. Только все равно не верю. Мы раздаем билеты даром и никак не можем никого туда заманить. Никто даже понятия не имеет, где это — Маспет. В тот район и метро-то — одна линия "М", а на Манхэттене никто и знать не знает, как на нее попасть. Если вы там меня видели, неудивительно, что вы меня узнали. Кроме нас с вами там, наверное, почти никого и не было.

— Неплохая у вас работенка, — сказал я.

— Вы та к думаете?

— Можете смотреть все бои. Лапать красотку.

— Кого это? Челси? Да она просто шлюха, друг мой. Можете мне поверить. — Он отхлебнул еще немного своего пойла. — А что это вас туда занесло? Вы такой большой любитель бокса, что не пропускаете ни одного боя?

— Я там работал.

— И вы тоже? А кто вы — репортер? Я думал, что всех газетчиков знаю.

Я дал ему свою карточку, а когда он заметил, что там только моя фамилия и адрес, я показал другую — когда я работал у Уэлли, у меня была фирменная карточка детективного агентства «Доверие» с их адресом, телефоном и моей фамилией.

— Так вы детектив, — сказал он.

— Верно.

— И были на работе тогда вечером, когда попали в Маспет?

Я кивнул.

— А что вы делаете сейчас? Тоже на работе?

— Пить и болтать — это не работа. Мне платят не за это. Могу сказать, что было бы неплохо, если бы за это платили.

Я спрятал карточку «Доверия», но оставил ему свою, и он принялся ее разглядывать. Прочитав вслух мою фамилию, он посмотрел на меня, а потом спросил, знаю ли я, как его фамилия.

— Нет, — ответил я. — Откуда мне знать?

— Ричард Термен. Это имя вам знакомо?

— Знакомо. Термен Мансон [31] .

— Еще бы.

— «Янки» стали совсем на себя не похожи после той катастрофы с самолетом.

— Ну, я тоже стал на себя не похож. После своей катастрофы.

— Не понимаю.

— Не важно. Это не имеет значения. — Он немного помолчал, потом сказал: — Вы начали говорить, что вы делали в Маспете.

— Да вы сами можете догадаться.

— Нет, не могу. Потому и спрашиваю.

— Вам это будет неинтересно.

— Вы что, смеетесь? Частный детектив — самая романтическая профессия. Конечно, мне интересно. —Он дружески положил руку мне на плечо. — Как зовут этого бармена?

— Гэри.

— Эй, Гэри, еще одну. Так зачем вас занесло в Маспет, Мэтт?

— Знаете, — сказал я, — самое смешное, что вы, возможно, сумеете мне помочь.

— Это как?

— Ну, вы же были там. Может, вы его видели. Он сидел у самого ринга.

— О ком вы говорите?

— О том типе, за которым я должен следить. — Я вытащил копию рисунка и взглянул на него, чтобы убедиться, что взял тот самый. — Вот. Он сидел в первом ряду, и с ним был его сын. Я засек его там, ради чего и пришел, но потом упустил. Вы случайно не знаете, кто он?