Онлайн книга «За чертой»
— Где солнце? — спросил он. — Se fué. [37] — А у. Andale, joven. Andale pues. [38] Мальчик вынул из пальцев старика свою руку и встал. Надел шляпу и коснулся тульи: — Vaya con Dios. [39] — Y tú, joven. [40] Однако не успел он дойти до двери, как старик окликнул его. Он остановился. Обернулся. — ¿Cuántos años tienes? [41] — спросил старик. — Dieciseis. [42] Старик тихо лежал в темноте. Мальчик ждал. — Escúchame, joven, — сказал старик. — Yo no sé nada. Esto es la verdad. [43] — Está bien. [44] — Пузырьки и бутылки не помогут тебе, — сказал старик. И еще сказал, что каждый сам должен найти такое место, где дела божеские и людские соединяются. Где они неразделимы. — ¿Y qué clase de lugar es éste? [45] — спросил мальчик. — Lugares donde el fierro ya está en la tierra, — объяснил старик. — Lugares donde ha quemado el fuego. [46] — ¿Ycómo se encuentra? [47] Старик сказал, что вопрос скорее не в том, как такое место сыскать, а в том, как его распознать, когда оно само себя обнаружит. Сказал, что именно в таких местах Господь сидит и ждет, с кем бы на пару уничтожить то, что сам же Он в поте лица создавал. — Y por eso soy hereje, — усмехнулся он. — Por eso у nada más. [48] В комнате было темно. Билли поблагодарил старика еще раз, но старик не ответил, а если и ответил, то мальчик его не услышал. Повернулся и вышел вон. Женщина стояла, прислонившись к кухонной двери. В желтоватом свете рисовался ее силуэт, сквозь тонкое платье проглядывал абрис тела. Ее, похоже, не беспокоило, что в задней комнате лежит старик, что он один и в темноте. Она спросила мальчика, рассказал ли ему старик, как поймать волка, и он ответил, что нет. Она коснулась пальцем своего виска. — Ему теперь частенько изменяет память, — сказала она. — Старый стал. — Да, мэм. — И никто его не навещает. Жалко, правда? — Да, мэм. — Даже священник. Как-то раз зашел или, может быть, два раза, но больше не приходит. — Почему? Она пожала плечами: — Люди говорят, он brujo. Ты знаешь, что значит brujo? [49] — Да, мэм. — О нем говорят, что он brujo. Говорят, что Господь оставил этого человека. На нем грех Сатаны. Грех orgullo. [50] Знаешь, что такое orgullo? — Да, мэм. — Он думает, что все знает лучше священника. Думает, что знает лучше Бога. — Мне он сказал, что ничего не знает. — Ха! — сказала она. — Ха. И ты поверил? Ты видел этого старика? Ты знаешь, как это ужасно — умирать без Бога? Быть тем, кого Господь отринул? Подумай на досуге. — Да, мэм. Мне надо ехать. Коснувшись пальцами шляпы, он протиснулся мимо женщины к наружной двери и вышел в вечернюю темноту. Огни поселения, разбросанные по степи, лежали в этой грустной юдоли, как огненная змейка в синей чаше — яркая брошь, усыпанная драгоценными камнями и сверкающая в вечерней прохладе. Когда он обернулся, женщина по-прежнему стояла в дверях. — Спасибо, мэм, — сказал он. — Он ведь никто мне! — крикнула она. — No hay parentesco. [51] Ты знаешь, что значит parentesco? — Да, мэм. — Вообще не parentesco. Он был tío [52] покойной жены моего покойного мужа. Кто он мне? Ты понимаешь? А все равно я тут его содержу. Кто бы еще его взял к себе? Понимаешь? Всем все равно. — Да, мэм. — Вот, подумай на досуге. Он отмотал чумбур от столба и разобрал поводья. — Ладно, — сказал он. — Подумаю. — Такое и с тобой может случиться. — Да, мэм. Он вскочил в седло, повернул коня и поднял одну руку. На юге лиловое небо прочерчивали черные силуэты гор. Снег на северных склонах бледный-бледный. Вроде пустых пробелов, оставленных для посланий невесть кому. — La fe, — крикнула она. — La fe es toda. [53] Он направил коня на ухабистый след колес и поехал прочь. Когда оглянулся, она все еще стояла у открытой двери. Стояла и стояла на холоде. Когда он обернулся в последний раз, дверь была все еще отворена, но женщины там уже не было, и он подумал: может быть, это старик позвал ее? Но, поразмыслив, решил, что этот старик, пожалуй, никогда и никого не зовет. Двумя днями позже он ехал по дороге на Кловердейл и вдруг безо всяких на то причин свернул, прискакал туда, где обедали те vaqueros, и остановился, глядя с коня на мертвые черные угли. В пепле костра кто-то уже покопался. Он спешился, взял палку и пошуровал в кострище. Сел снова на коня и объехал по периметру место привала. Думать, что помоечником мог быть кто-то иной, кроме койота, никаких причин не было, но кружок он все же сделал. Ехал медленно и поворачивал коня аккуратно. Как наездник на соревнованиях по выездке. На втором круге — чуть дальше от костра — остановился. В ветровой тени камня намело барханчик песка, и на нем был четкий отпечаток ее передней лапы. |