Книга За чертой, страница 80 – Кормак Маккарти

Пистолет хефе лежал в пыли. Из его подчиненных двое пытались обратать и вывести коней из-под деревьев, те не давались, бились в своих легких недоуздках, дергали чумбуры, а третий спешился и кинулся на помощь упавшему. Четвертый обернулся, взглядом уперся в пистолет. Бойд соскочил с коня и, одновременно хлестнув его по голове поводьями, ногой отбросил пистолет на середину улицы. Ниньо попытался было снова сдать назад и даже оторвал уже мальчишку от земли, но тот смирил коня, успев перед самым носом подоспевшего всадника развернуться и, отрезая его от цели, ткнуть его коня двумя пальцами в ноздри, отчего конь стал пятиться и трясти головой. Бойд наклонился, поднял пистолет, сунул за пояс и, ухватясь за гриву, подтянулся, вскочил верхом и развернул коня.

Билли оказался один посреди улицы. Кто-то из помощников однорукого, кто спешился еще раньше, стоял на коленях в пыли, и вот они уже вместе с Билли принялись поднимать хефе. Но тщетно: тот не мог даже сидеть. Они приподнимали его, а он бессильно, как тряпичный, снова заваливался то на сторону, то навзничь, обвисая у них на руках. Они-то думали, он просто оглушен: пытались говорить с ним, хлопали по щекам… На другой стороне улицы уже начали собираться зеваки. Два других всадника побросали поводья, спрыгнули наземь и подбежали.

— Пустое, — сказал Билли. — Бесполезно.

Один из бакерос повернул голову.

— ¿Cómo? — сказал он.

— Es inútil, — сказал Билли. — Se quebró el espinazo. [402]

— ¿Mánde? [403]

— Спина, говорю, у человека сломана, вот чего.

Свернув с дороги в миле к северу от городка, они скакали на запад, пока не вылетели к реке. В то время как нападавшие, стоя на коленях, были заняты своим начальником, Бойд связал лошадей караваном, и теперь все лошади были у них. Темнело. Братья сидели на галечной косе, смотрели на лошадей, которые стояли в воде, отчетливо выделяясь на фоне остывающего неба. Пес тоже зашел в воду, пил, иногда поднимая голову и поглядывая на хозяев.

— Ну и какие будут идеи? — спросил Бойд.

— Никаких. Глухо.

Сидели, глядели на лошадей; лошадей было девять.

— Найдут теперь, наверное, какого-нибудь старого умельца, который способен отыскать след ящерицы на каменной осыпи.

— Очень может быть.

— И что нам теперь с этими лошадьми делать?

— Понятия не имею.

Бойд сплюнул:

— А может, если отдать им их лошадей, они нас оставят в покое?

— Ага. Черта лысого.

— Но до утра они валандаться не будут.

— Знаю.

— Ты представляешь, что они с нами сделают?

— Примерно догадываюсь.

Бойд швырнул в воду камень. Пес обернулся и посмотрел на то место, где он исчез.

— По такой пересеченке мы не сможем гнать гурт впотьмах, — сказал он.

— Я и не собираюсь.

— А что собираешься? Скажи уж, не таи.

Билли поднялся, стоя продолжал смотреть, как пьют лошади.

— Думаю, надо отделить чужих лошадей, выгнать их вон на ту гривку и как следует им наподдать, чтобы валили обратно в Бокилью. Рано или поздно они придут туда, никуда не денутся.

— Хорошо.

— И дай-ка мне пистолет.

— Это зачем еще?

— Положу его хозяину в седельную сумку.

— А он, думаешь, жив еще?

— Если и жив, то долго не протянет.

— Тогда какая ему, вообще, разница?

Билли посмотрел на лошадей в реке. Опустил взгляд на Бойда:

— Ну, если вообще нет разницы, то пусть он будет у меня.

Бойд вытащил пистолет из-за пояса и подал ему. Билли сунул его за пояс уже себе, влез в воду, вскочил на Бёрда и, отделив от гурта пять лошадей из Бокильи, вывел их на берег.

— Смотри, чтобы следом наши кони не увязались, — сказал он.

— Да чего это они вдруг увяжутся.

— И ни с кем тут без меня не якшайся.

— Езжай давай.

— И огня не зажигай попусту.

— Езжай. Что я, дебил, что ли?

Он отъехал и вскоре исчез за увалом. Солнце село, опустился долгий прохладный вечер высокогорья. Остальные трое коней один за другим вышли из реки и принялись пастись на доброй травке вдоль берега. К тому времени, когда Билли вернулся, стало совсем темно. Но по степи он прискакал точно к их лагерю.

Бойд встал:

— А, понял! Ты, должно быть, дал коню самому выбирать дорогу.

— Ты верно понял. Готов?

— Тебя ждал.

— Ладно, помчались.

Разобрались с конями и, переведя их через реку, отправились дальше в глушь. Вокруг голубела пустынная, безжизненная равнина. Тонкорогий месяц на западе лежал почти на спинке — этакий грааль с попавшим в него ярким камешком Венеры, зависшим низко, будто звезда, упавшая в лодку. Неслись в открытую степь, держа от реки подальше, скакали всю ночь, а к утру встали лагерем прямо на сухую — на пологом склоне в миле от реки посреди quemada, [404] где деревья стояли мертвые, черные и изломанные. Спешились, поискали, нет ли поблизости каких-нибудь признаков воды, но их не было.

— В свое время здесь вода была, — сказал Билли. — Наверняка была.

— Может, пожар ее высушил?

— Какой-то родничок, болотце… Что-то в этом роде.

— Да ведь даже травы тут нет. Вообще ничего.

— Хотя горело давно. Не один год назад.

— Что собираешься делать?

— Пока терпеть. Скоро светло будет.

— Ладно.

— Разворачивай скатку. Я подежурю.

— Если б она еще была у меня. Эта скатка.

— Преступники кочуют налегке.

Привязали коней; Билли, с ружьем в руках, уселся среди темнеющих вокруг древесных останков. Луна давно зашла. Безветрие.

— А интересно, что он собирался делать с бумагами на Ниньо без самого коня? — сказал Бойд.

— Не знаю. Найти коня, который подойдет к бумагам. Спи.

— Бумаги все равно же ни хрена не стоят.

— Понятное дело.

— Жрать охота, сцука, до озверения.

— С каких это пор ты завел привычку ругаться?

— С тех пор, как бросил привычку есть.