Книга Смерть в бассейне, страница 28 – Росс МакДональд

Мэвис не слушала меня. Бросив катушку на покрытый линолеумом пол, согнулась над ней, затем мелькнула золотая зажигалка. Она со щелчком открылась и искрами, но огонек не зажегся.

Ударом ноги я отбросил катушку подальше от женщины, потом сам поднял ее и положил обратно в коробку. Мэвис с криком бросилась на меня. Кулачки заколотили в мою грудь.

Я опустил коробку к себе в карман, схватил красавицу за руки.

— Вещество, из которого сделана пленка, иногда взрывается. Спалить дом и самой сгореть? Для чего?

— Ну и пусть, ну и пусть... Пусти меня!

Итак, мы перешли на ты уже обоюдно.

— При условии, что ты будешь вести себя тихо. И потом: кому нужен этот фильм? Тебе. Пока он будет у нас, Рико не посмеет рта раскрыть.

— У нас? — удивилась она.

— Ну да... я взял его.

— Нет! Отдай!

— Ты просила помочь. Что я и делаю. Я могу заставить Рико молчать, а ты не можешь.

— А кто заставит молчать тебя?

— Ты. Если станешь делать то, что скажу я.

— Я не доверяю тебе. Я не доверяю ни одному мужчине.

— Подумай-ка, все ли женщины внушают доверие?

— Ладно, — сказала она через некоторое время. — Ты этот спор выиграл.

— Хорошая девочка Мэвис. — Я освободил ее руки. — Кто такой этот Рико?

— Я знаю о нем немного. Его настоящее имя — Энрико Муратти, думаю, он из Чикаго. Он выполнял кое-какие поручения моего мужа, когда они занимались двухволновыми радиоприемниками.

— А твой муж...

— Давай будем говорить только о том, что имеет отношение к моему делу.

— Давай. Но есть кое-что, о чем я хотел бы узнать, и оно касается твоего мужа.

— Узнавай. Но не от меня. — Ее губы плотно сжались.

— Тогда поговорим о Ривисе.

— Кто это?

— Вы были с ним в "Хант-Клабе".

— А, Пэт Риан, — и закусила губу.

— Ты знаешь, куда он в тот раз отправился?

— Нет. Я знаю, куда он мог поехать при подобных обстоятельствах... и на его похоронах я станцую.

— Для женщины ты неразговорчива.

— Научили.

— Еще один вопрос. Где мы находимся? Мне кажется, это Глендейл.

— Да, это Глендейл. — Она умудрилась, наконец, улыбнуться. — Знаешь, ты мне нравишься. Ты крутой парень.

— Я использую мозги, чтоб спасти свою шкуру...

Долгие минуты, проведенные в темноте, в тиши уборной, состарили Рико, даже больше, чем спавший с головы парик, сбили с него спесь. Кожа на лице обвисла, и выглядел он таким, каким был: слабак мужчина средних лет, вспотевший от страха и неудобного положения.

Я вытянул его на свет, в холл, освободил ноги, так что связанные руки он мог теперь держать по верху туловища, и обратился к Рико сверху вниз:

— Ты, кажется, говорил тут недавно о том, что у моего клиента будут какие-то неприятности, — я кивнул в сторону стоявшей у двери Мэвис. — Все неприятности, которые ты замышляешь, в первую очередь обернутся против тебя. Ты забудешь о том, что видел миссис Килборн сегодня ночью. И ты не расскажешь ни ее мужу, ни кому-либо другому, что она была здесь. Никому! И запомни: в ее планы не входит натыкаться на твою физиономию в течение всей дальнейшей жизни.

— Можешь не утруждать себя наставлениями, — вяло произнес он. — Я знаю, что мне делать.

Я вынул из кармана коробку с пленкой, подбросил и тут же поймал ее.

Его глаза проследили за полетом. Он облизнул губы и вздохнул.

— Лежи спокойно, — сказал я. — Не надо меня бояться. Я не собираюсь бить тебя, хотя это и доставило бы мне удовольствие. Я не собираюсь также передавать тебя и этот фильм прокурору, хотя именно такой участи ты заслуживаешь.

— Это не принесло бы миссис Килборн ничего хорошего.

— Побеспокойся о себе, Рико. Фильм — убедительное вещественное доказательство шантажа миссис Килборн. Разве она это простит?

— Шантаж? Чепуха! Я никогда не получал никаких денег от миссис Килборн. — Он покосился, ловя взгляд женщины, но он был будто привязан к коробке, которую я держал в руке. Я положил коробку обратно в карман.

— Ни один судья, ни один юрист этому не поверит, — сказал я. — Ты уже внутри ящика. Хочешь, чтоб я прибил крышку?

Он лежал неподвижно секунд двадцать; крутой загорелый лоб сморщился от умственного напряжения.

— Ящик крепкий, — признал он наконец. — Чего ты от меня хочешь?

— Ничего. Абсолютно ничего. Только не суй нос, куда не следует, и отойди подальше от моего клиента. В конце концов, такой... молодой парень, как ты, еще может привлечь к себе благосклонное женское внимание.

Он оскалился, и я счел это улыбкой: он уже улыбался моим шуткам. Я развязал проволоку на запястьях его рук. С трудом Рико поднялся: суставы словно закостенели.

— Ты позволяешь ему легко отделаться, — заметила Мэвис.

— Что ты хочешь с ним сделать?

Взгляд серых глаз был смертоносным. Инстинктивно он отшатнулся от нее, прижался спиной к стене.

— Ни-че-го! — И пошла к выходу.

Но, сказав так, наступила на черный парик и пригвоздила его к полу позолоченным каблучком. Последнее, что я видел в этой комнате, — Рико закрывал рукой лысину, а на его лице отражалось полное унижение.

Мы молча дошли до бульвара и остановили проезжавшее мимо такси. Она сказала, чтоб водитель ехал к "Фламенко".

— Почему туда? — спросил я, когда машина уже двинулась с места. — В такое время отель закрыт.

— Не для меня. И потом... я должна туда попасть, я заняла деньги на такси у служащей туалетной комнаты и оставила в залог свою сумочку.

— Да, ничего себе: усыпанная бриллиантами сумочка и ничего внутри.

— Скажи об этом моему мужу.

— Был бы очень рад.

— О нет! — Она отодвинулась от меня. — Ты этого не сделаешь. Правда?

— Он тебя до смерти запугал. Чем? Почему?

— Не задавай мне никаких вопросов. Я... очень устала.

И осторожно склонила голову на мое плечо. Замерла. Я отклонился, чтобы лучше видеть ее лицо. Серые глаза потускнели. Ресницы накрыли их, как внезапно опустившаяся ночь. Темные губы блестели. Я поцеловал это лицо, эти губы и почувствовал, как ее нога ищет мою, а рука скользнула по моему телу.

Я снова втягивался в водоворот, в омут. Но она и впрямь очень устала.

Она изогнулась на сиденье, сползла с моего плеча на мои руки, вздохнула и... заснула.