Онлайн книга «Кодекс экстремала»
|
– Кто будет шевелиться, чесаться, ковырять в носу, тот будет немножко расстрелян и чуть-чуть умрет… Из красной двери вышел Моргун, на мгновение остановился у портрета Васильевой, усмехнулся, взял его и, с улыбкой рассматривая, подошел к нам. Глаза его превратились в тонкие щелочки, усики, похожие на мохнатую гусеницу, растянулись в стороны. – Ну, здравствуй, дружочек. Значит, вычислил меня? – спросил он, глядя кошачьими глазами то на меня, то на портрет. – Напрасно. А ведь я предупреждал тебя, чтобы не совал нос в чужие дела. А ты не внял умному совету. Он сел на диван. – Надо же, – произнес он, глядя на портрет, лежащий у него на коленях. – И кто-то же такую дрянь рисовал, холст, краски переводил. Моргун поднял голову. – А ведь ты все время думал, что это Лешка ее замочил, так ведь? Правильно делал, что так думал. Лешка у нас козлом отпущения работает. Мы на него всех собак вешаем, и он за это деньги получает… Э-эх! – вздохнул Моргун. – И чего, спрашивается, тебе не хватало в жизни? И бабу себе хорошую завел, и хата на побережье есть, и деньги имел. Острых впечатлений захотелось?.. Что ж, получишь. Моргун перевернул картину и надавил пальцем на холст. Ткань с хрустом прорвалась. Он показал нам изуродованный портрет. Изо рта Васильевой торчал палец Моргуна, словно длинный язык. – Смешно, правда? – спросил он, ударил рамку о колено и кинул обломки нам под ноги. К Моргуну подошел Леша, что-то шепнул ему на ухо. – Все они там полковники! – ответил Моргун. – Надо еще разобраться, кто его уполномочил. А как он связался с Германом? – Позвонил ему в кабинет. – Герман передал ему условия? – Нет, шеф хочет поговорить с ним с глазу на глаз. – Что ж, запускай этого парламентера, посмотрим, что за птица. Два ствола направить ему в лоб, остальные – в затылок заложникам… Включая и этих молодоженов, – добавил он, кивнув на нас с Анной. – Обыскать его, поставить вровень с остальными у шторы. А потом будем разговаривать. Леша кинул на нас с Анной быстрый взгляд и отошел. – Дима, – сказал я, – ты казался мне умным человеком. – Уже не кажусь? А что так? – Неужели ты еще надеешься, что вам удастся уйти? – Надеюсь? Я? – переспросил он и задумался. – Я не люблю это слово. Надежда – это тупая вера в чудо. А я знаю, что чудес не бывает. Есть законы, есть расчет, есть умные ходы. И мы будем эти ходы делать. Все остальное будет зависеть от того, насколько наше любимое государство ценит ваши жалкие жизни. К сожалению, на этот товар цена нынче стремительно падает. Так что даже не знаю, не знаю… Он задумался, достал платок, высморкался. – Да, – продолжал он. – Брать в заложники надо людей влиятельных. Желательно членов правительства. А еще лучше – президента. – Моргун рассмеялся. – А вы кто? Мелочевка, расходный материал. В Чечне такие, как вы, сотнями под артобстрелом гибнут. И ничего. А горстка этих жалких людишек, – он кивнул на заложников, стоящих перед окном, – кому нужна? Мамам да нам. Больше никому. Потому-то, дружочек, нет никакой надежды. – Пойдете ва-банк? – спросил я. – А что нам, злодеям, остается делать? Воровская разборка, от нее не уйдешь. Кодекс чести! – И он развел руками. – О чем ты говоришь? – не понял я. – При чем тут воровская разборка? Моргун снова растянул губы в улыбке и прищурил глазки. – Эх, Кирюша! Взгляд твой чист, как у младенца или кретина. Ты думаешь, что те бравые ребята с закрытыми лицами, – он кивнул на окно, – готовятся восстановить справедливость и наказать зло? Нет. Они всего лишь устраняют конкурентов. Герман, если бы пришел к власти, раздавил бы нынешних правителей, как клубок дождевых червей. А народ бы при этом кричал «браво» и рукоплескал. Они, – он снова кивнул на окно, – такие же честные, благородные, как и мы. Эта мафия ухватила самую лакомую сферу влияния – сферу власти – и не хочет передела. Это ее право – держать власть. А наше – отбирать ее. Все в порядке вещей. – Ты говоришь: «Если бы Герман пришел к власти». Неужели ты считаешь, что вы столь могущественны? Да вся ваша афера едва не треснула по швам еще три недели назад, когда ты плыл с Дикого острова на берег и под водой чуть не наткнулся на меня. Всего на метр ближе – и я узнал бы тебя. Моргун усмехнулся. – Я, между прочим, так и решил, что ты меня узнал. И потому быстренько придумал фокус с белой накидкой и запиской в кармане. – Постой! – не понял я. – Ты придумал этот фокус до того, как мы едва не столкнулись под водой, или после? – После, дружок, после! – Но ты ведь привез на остров накидку заранее и заранее подкинул ее в мою лодку! Моргун отрицательно покачал головой. – Пограничники нашли пустую лодку, Кирюша. Накидки в ней никогда не было. Этот белый кожаный плащик хранился в моей мастерской. Там же я и сочинил записку. – Как же тебе удалось подделать мой почерк? – Любопытствуешь? А правда занимательная штука – узнавать правду из первых уст? К слову: а тебе не страшно узнать все? – Разве в моем положении можно еще чего-нибудь бояться? – Это ты верно заметил, – ответил Моргун. – Так вот, по поводу записки. Каждый день, дружок, перед тем, как отчалить к острову, ты собственной рукой писал в моем учетном журнале: «Трехместную лодку с парой весел и спасательным кругом, все в исправном состоянии, взял напрокат до восемнадцати часов». И расписывался. Было это?.. Было! С этого образца мне не стоило больших усилий скопировать твой почерк. – Но такой шикарный компромат логичнее было бы отправить в милицию, а не мне в руки, – пожал я плечами. – Нет! – Моргун покрутил головой, чиркнул зажигалкой и прикурил. – Не логичнее. Профессиональные эксперты могли бы быстро раскусить, что почерк подделан. К тому же они обязательно бы связались с пограничниками и выяснили, что те никаких вещей в лодке не находили. А ты, получив накидку с запиской, становился, во-первых, моим должником и сразу исключал меня из числа подозреваемых, коль я сам тебя выручил, а во-вторых, переключал свой острый ум на поиск собственного алиби, а не преступника. Словом, я тебе рот закрыл и поубавил твою сыскную энергию. Ты мог откровенно говорить только с Лешкой, который ко всему прочему был нашим человеком. Отпала необходимость тебя убивать – ты был совершенно безопасен для нас, и мы знали о каждом твоем шаге. – Чем тебе Караев помешал? – спросил я, глядя на короткие сильные пальцы Моргуна, в которых была зажата сигарета. – Зачем старика убил? – Караева? – переспросил Моргун, глубоко затягиваясь. – А в этом, дружок, ты был косвенно виноват. В один прекрасный вечер мне из Симферополя позвонил Илья Городецкий, клерк, контролирующий частное строительство в Крыму, и сказал, что отец Малыгина – бывший анестезиолог, когда-то лечивший его, почему-то заинтересовался дачей Пикова, и дал мне номер телефона, по которому Малыгин просил перезвонить. Я сразу узнал твой номер. И тогда мне стало ясно, что это ты звонил Городецкому от имени Малыгина-старшего и, видимо, намеревался найти капитана на даче Пикова в Морском. Караев вряд ли видел, что я поднимался на борт яхты с мыса Ай-Фока, но он разговаривал с наркоманкой, мог заметить что-то подозрительное и проболтаться тебе. Короче, этого свидетеля пришлось убрать… |