Книга Капкан на наследника, страница 95 – Микки Спиллейн

— Я и не потешаюсь. Просто ты нравишься мне, малышка.

— Пошел ты знаешь куда!

— Может, попозже.

Когда она снова поглядела на меня, в глазах ее стояли слезы, и, по всей видимости, это уже было не впервые.

— Ли меня возненавидит. — Голос ее дрожал.

— Сама виновата.

— Дог... я не такая жестокая, как ты.

— Но ты столь же мягкая, — сказал я.

— И какая от этого польза?

— Помнишь... я советовал тебе выйти замуж за моего приятеля... говорил, что ему нужна такая, как ты?

— Да.

— Так сделай это.

— А он примет меня?

— Пора тебе выбираться из своего защитного кокона. Ты нужна ему. Просто необходима.

— Но ты ему больше не нужен, так ведь?

— В небе чисто, Роза. Все закончилось, поверь. Веришь мне?

— Верю. — Она отставила чашку и сделала несколько бесплодных попыток улыбнуться, пока ей наконец-то это не удалось. — Ты и вправду оставишь нас в покое?

— Правда.

— Этот урод пытался убить меня, — прорвало ее. — Я прошла через все унижения, сделала все, как положено, и в благодарность он решил прикончить меня. Да у него никогда ни с кем такого не было! И плюс еще кое-какие прибабахи, но его так на чем-то клинит, что он попытался стереть меня с лица земли. Знаешь, Дог, я классная проститутка, и опыта мне не занимать. Мне и раньше приходилось встречать подобных типов, но этот просто больной. Только и думает о том, как бы прикончить девицу, с которой спал. И если бы ты все заранее не предусмотрел, я бы уже валялась под окном, как кровавая котлета на бетоне.

— Но ты цела и невредима, и ты здесь.

— Должна сказать «только не благодаря тебе»... но так уж вышло.

— Он хоть как, ничего?

— У этой скотины даже встать нормально не может.

— Помогла ему?

— Сделала все, что могла, для фоток.

— Хорошо.

— Кстати... не то чтобы меня никогда раньше не снимали, но все же: что ты собираешься делать с негативами?

— Можешь забрать их себе.

— Да мне в общем-то плевать. Ли и так все обо мне знает.

— Ну зачем оставлять компромат?

— Я рассказала ему, Дог.

— И как он отреагировал?

Роза улыбнулась и развела руками:

— Красного Барона и того подстрелили, вот что он сказал.

— Ему пора завязывать с комиксами. В большом количестве они явно вредны для ума и здоровья.

— Теперь все кончено?

— Для вас — да, — кивнул я. — Все кончилось.

— Пленки уже у Эллиота. Надеюсь, они помогут, и мои мучения не пойдут прахом. — Она снова взялась за кружку и допила кофе. — Насколько я понимаю, теперь ты большое Т.

— Большое Т?

— Труп.

— В точку, детка, лучше и не скажешь, — согласился с ней я.

— Но ты ведь не собираешься отправляться на тот свет в одиночку. Наверняка прихватишь с собой кого-нибудь, — поглядела на меня Роза. — Правда ведь?

— Так всегда бывает, — подтвердил я ее слова.

* * *

Шарон ударила меня в живот и поранилась, и я поцеловал ее пальчики, чтобы успокоить боль. Если бы она ударила всего на несколько сантиметров выше, то ничего такого бы не случилось, посмеялись бы, и всего делов, но она попала прямо на пряжку ремня, на котором висел пистолет, и содрала кожу с пальцев в бессильном жесте, который заставил меня улыбнуться скрытой в ней женственности.

— Грязный ублюдок! — заявила она.

— Думаешь, кто-нибудь стал бы меня так называть, если бы это не было чистой воды правдой?

— Если бы только у меня был пистолет!

Я протянул ей свой.

Она даже не знала, как держать его, повертела в руках и вернула мне назад.

— Все, что ты можешь, только поприсутствовать и понаблюдать, малышка моя, — успокоил я ее.

— Да ты просто отвратительный, грязный, мерзкий, похотливый боров!

— Заткнись и поцелуй меня.

Она подошла ко мне, словно тигрица, полуоткрытые губы горячи и влажны и настолько требовательны, что мне пришлось схватить ее и прижать к себе. Мы поедали друг друга заживо, пока страсть наша не достигла такой точки кипения, что пришлось отступить друг от друга на шаг, чтобы окончательно не задохнуться. Так мы и стояли, пытаясь отдышаться и с несказанным удивлением глядя друг другу в глаза.

— Только не так, киска, только не так, — выдохнул я.

— Только так, — улыбнулась она.

Дождь ударил с новой силой, пытаясь разлучить нас, но на какой-то миг мы даже не заметили этого.

В конце концов она слизнула мелкие капельки с губ и наморщила свой милый носик:

— Странные вещи иногда творятся, правда, Дог?

— Иногда да.

— Почему ты так долго тянул, прежде чем рассказать о себе?

— Мне надо было кое-что сделать.

— Временами я просто с ума сходила от злости. Иногда я даже говорила себе, что лучше бы мне вообще с тобой никогда не встречаться.

— Может, ты и права.

— Но кто же тогда научит меня всему, чему мне еще предстоит научиться?

— Да чему тебя учить, крошка?

Она бросила на меня притворно-рассерженный взгляд и собралась уже было снова ударить меня, но вовремя вспомнила о больной руке.

— Есть кое-что.

— Потеря невинности — совершенно естественный акт, — сказал я ей. — Природа позаботилась о том, чтобы сгладить боль радостью, а сожаление о безвозвратной потере — любовью.

— Не стоит подводить под этот вопрос философскую базу. Кроме того, ты совсем упустил из виду предполагаемое удовольствие.

— Не забывай о нем — и дело в шляпе.

Внезапная вспышка молнии превратила темное небо в бледно-голубое, и мы подождали, когда грянет раскат грома. Он ударил с такой силой, что чуть не оглушил нас, ему ответило эхо, и снова все стихло.

Шарон взяла меня за руку:

— Чем я могу помочь тебе?

— Ты имеешь доступ к картотеке?

— Конечно.

— Отлично. Я хочу, чтобы ты проверила всех, кто был нанят для съемок этого фильма. Оставим тех, кому... скажем так, меньше семидесяти. Обрати особое внимание на их карточки социального страхования и возьми на заметку всех, у кого они слишком новые или, наоборот, специально потрепанные, и немедленно свяжись со мной. Если кто-нибудь начнет задавать вопросы, скажи, что этого требует страховая политика вашей кинокомпании.