Онлайн книга «Убийство жестянщиков»
Медаль осталась лежать на столе подобно стремлению к чему-то. По крайней мере, кокаин так думал. Джефф сказал: — Джек, возьми ее. — Да она, наверное, принадлежала твоей матери. — Она бы не пожалела ее ради благого дела. — Ну, если так, как я могу отказаться. Я положил ее в бумажник. Там еще лежала фотография молодой женщины, улыбающейся чему-то, находящемуся сзади камеры. Волосы в бигуди, лицо чистое и очаровательное. Джефф заметил и спросил: — И кто это? — Попала ко мне вместе с бумажником. Вечер превратился в вечеринку. Я позвонил миссис Бейли в ту гостиницу, где раньше жил, и она приехала вместе с Джанет — горничной/дежурной/уборщицей. Настоящий Божий человек. Зашли несколько полицейских и остались с нами. К девяти часам в баре негде было повернуться. Я перешел на «Буш», оно пилось с изумительной легкостью. Джефф танцевал с миссис Бейли. Я повальсировал с Джанет. Полицейские исполнили несколько па джиги. После вечеринки паб имел такой вид, будто там взорвалась бомба. Я отключился, положив голову на свой жесткий столик. Это я плохо придумал. Спина, казалось, вот-вот развалится на части. Уже наступило похмелье, быстрое и убийственное, терзая каждую клеточку моего тела. Я пробормотал: — Пресвятая Богородица. Охранник свалился на стойку. Неизбежная кружка с пивом до середины замерла в изголовье. Появился Джефф, поздоровался: — Славное утро, ребятки. Негодяй и садист. Он включил телевизор. Пробежался по каналам, остановился на «Небесных новостях» и услышал: — Паулу Йатс нашли мертвой. Меня как громом ударило. Мне нравилась эта заблудшая малышка. Однажды слышал, как она сказала: — Когда Фифи в первый раз свалилась с кроватки, я бросилась к врачу. Я чуть с ума не сошла от страха. Врач сказал, что на этой детке просто слишком много драгоценностей, и все. Ну как можно ее не любить? Как-то я слышал, как Мэри Кофлан сказала: — Одно дело — петь блюзы. Когда я попробовала их прочувствовать, я чуть не умерла. Аминь. Джефф покачал головой, уставился на меня и сказал: — Какая бессмысленная потеря. Но я знал. Выражение его лица было как у всех матерей этой страны. Оно предупреждало: «Пусть это послужит тебе уроком». Джефф был слишком хорошо воспитан, чтобы произнести это вслух. Охранник зашевелился, потянулся к кружке, допил остатки и снова заснул. В моем старом пабе, «У Грогана», таких было двое. Одинаково одетые, они всегда сидели на разных концах стойки: бумажные кепки шерстяные куртки синтетические брюки. Одинаковая выпивка. Всегда наполовину выпитая пинта «Гиннеса» с сохранившейся пеной. Не так, кстати, легко осуществить. Никогда не видел, чтобы они общались друг с другом. Я знал их только как часовых. Оставалось догадываться, что они охраняли. Может быть, старые ценности. Одного разбил инсульт. Второй переменил свою стоянку, когда паб перешел в другие руки. Я почувствовал себя старым. Скоро полтинник, и каждый год оставлял следы на моем лице. Похмелье прибавило еще лет пять. Джефф спросил: — Кофе? — А у Папы есть четки? — Это означает «да»? Я направился наверх. Они отвели мне комнату на чердаке. Она была чистой, спартанской. Через окошко в крыше прорывались солнечные лучи. Они принесли мне иллюзию надежды. Я взял свои туалетные принадлежности и направился на поиски ванной комнаты. Она оказалась незанятой. Безукоризненно чистая, с кучей пушистых полотенец. Я сказал: — О'кей. Сорвал с себя испорченный костюм и встал под душ. Я старался не смотреть на свое тело. Меня не раз били, и печальные следы остались. Включил обжигающую воду и заставил себя терпеть. Вместе с кожей душ омыл мою душу. Я завернулся в одно из полотенец и проверил шкафчик. Так ведь любой бы поступил, верно? Куча дамских вещей. Я прыснул на себя дезодорантом «Мам». Едва не задохнулся. Вытряс из бутылочки несколько таблеток аспирина и проглотил их всухую. Взял в руки странной формы металлическую фляжку с лосьоном после бритья. Называется «Харлей». «Ну, ты, Джефф, даешь», — подумал я. Втер немного лосьона в бороду. Немного кокаина, и дела пойдут лучше. Насыпал несколько полосок на край раковины, глубоко вдохнул и втянул их в себя. Несколько мгновений не чувствовал ничего. Подумал даже, что мое похмелье ничем не перешибешь. Но потом запели ангелы. Немного затошнило. Почувствовал, как широко открылись глаза. Бог мой, у меня уже ничего не болело. Я двинулся назад в свою комнату, бормоча: — Мне нравится моя жизнь. Выбрал старые джинсы «Ливайз». Еще одна стирка, и придется выкинуть. Надел рубашку с надписью «Грязный Макнэсти». Подарок завсегдатая паба «У Шейна Макговена» в Айслингтоне. Тогда-то она была белой, но я постирал ее вместе с синей рубашкой. Залез в туфли. Вытряс из пачки «Малборо» сигарету. Мы с Бет Дэвис все еще курили. Пошел вниз в бар и выпил глоток кофе. Идеально горький, как сплетни. Джефф сказал: — У тебя, видно, мощные глазные капли. — Что? — У тебя глаза светятся. Появилась Кэти и заявила: — Фью, чтоб я еще когда-нибудь пила «Спритзерс»! Джефф сказал ей о Пауле Йатс. Она заметила: — Бедняжка. Потом, прислонившись ко мне, спросила: — Что это за запах? От тебя пахнет, как от моего Джеффа. То, как она произнесла его имя, тронуло меня до глубины души. Я пересел на свой стул и шумно выдохнул. Я быстро шел к выздоровлению. Открылась дверь, вошел крупный мужчина. Длинная черная борода и выражение спокойной силы. Подошел ко мне и спросил: — Можно поговорить? — Конечно. — В тишине. Я оглядел пивную, которая вряд ли могла нам дать такую возможность, улыбнулся и сказал: — Тогда давайте выйдем наружу. Губы его слегка дрогнули, из чего я понял, что он оценил шутку. Один взгляд на его руки, и ты понимаешь, что он прошел длинный путь. Свежий воздух едва не сбил меня с ног. Я пошатнулся, почувствовал поддерживающую руку. Он сказал: — Свежий воздух иногда подводит. Я вытащил курево, вытряс сигарету и щелкнул зажигалкой. Ни привета, ни ответа. — Черт, — выругался я. На нем были черный костюм, белая рубашка и аккуратно завязанный галстук. Он сунул руку во внутренний карман, достал зажигалку «Зиппо» и протянул мне. Я прикурил, попытался вернуть зажигалку, но он сказал: |