Онлайн книга «Брызги шампанского»
|
– Игорь Евгеньевич? – почтительно осведомился голос. Выговский сразу узнал человека, который приходил сюда с чемоданчиком и прилизанными волосенками. – Да, это я. – Вы меня узнаете? – Да. – И помните предмет нашего разговора? – Да. – Мои клиенты попросили меня задать один вопрос... Позволите? – Да. – Вопрос такой... Вам все понятно? – Что вы имеете в виду? – Сегодняшняя прогулка по городу... Все эти метания, поворотики, разворотики... Для вас ничего не открыли? – А что они должны были открыть? – Вы, Игорь Евгеньевич, следующий. – В каком смысле? – В том самом, Игорь Евгеньевич, в том самом. И человечек повесил трубку. Странное впечатление произвел на Выговского этот разговор. Если бы собеседник кричал, грозил, брызгал в трубку слюной и обещал взорвать, сжечь, расстрелять... Это не произвело бы столь сильного впечатления, как тихий, уважительный голос, негромкий и предельно почтительный, временами он даже казался сочувствующим, но это уже было сочувствие жертве, еще не состоявшейся жертве, но приговоренной и обреченной. Выговский медленно, осторожно, словно боялся нарушить тишину малейшим звуком, положил трубку. – Что там? – не выдержал молчания Здор – он почувствовал, что разговор был непростой. – Я – следующий. – Не понял? – Мандрыка глянул на Здора, на Выговского. – Меня оповестили, что следующим взорвут, отравят или сожгут не тебя, не Здора, а именно меня. Началась охота. – Ни фига себе, – протянул Здор озабоченно. – Разбегаться надо, – сказал Мандрыка. – И что дальше? – Протянем время. Когда-то Насреддин брался за десять лет обучить осла чтению и за это попросил у шаха хорошие деньги. – Шах дал деньги? – спросил Здор с такой заинтересованностью, будто речь шла о его собственных деньгах. – Дал. И сказал – не научишь осла читать, отрублю голову. – Научил? – О, сказал Насреддин своим друзьям. За десять лет кто-нибудь из нас обязательно умрет – или я, или шах, или осел. Протянем время. – О каком времени ты говоришь? – Месяц. Два месяца. В крайнем случае – три. Полгода. За это время обязательно что-нибудь случится. Эти ребята запросто могут на чем-то подзалететь. Или снизят сумму. – Или нас хлопнет кто-нибудь другой, – нервно хохотнул Здор, но никто его шутки не поддержал. – Может, дать бой? – предложил Мандрыка. – Кому? – спросил Выговский. – Надо узнать, кто были те пятеро... В гостинице «Россия». И от них плясать. – Личности не установлены. Хвост тянется к железной дороге. – Я поговорил со Славой Горожаниным... Он не знает, кто это мог быть. – Не знает или не хочет знать? – спросил Здор. – Он бы сказал. Как они взорвали Агапова, так они могут взорвать и его... Ему нет смысла таиться. – Может, припугнули? – Значит, хорошо припугнули. – А может, отдать им эти пять миллионов? – предложил Мандрыка. – И пусть они горят синим пламенем. – Да отдал бы я им эти деньги! – со стоном произнес Выговский. – Нельзя, Вася! Завтра потребуют еще столько же. И мы будем до конца дней своих работать на эту банду! Стоит им дать миллион – и мы на крючке! Они счастливы, что потеряли своих пятерых! У них за спиной крылья справедливости и возмездия! Им все можно, понял? Теперь им все можно! Снова зазвенел телефон, и Выговский, подняв трубку, некоторое время молча слушал. – Да, я хорошо слышу... Да... Когда? Понял. А подробности? Понял. Разговор продолжался минут десять, и за все это время Выговский не меньше десятка раз произнес это «понял». И с каждым разом произносил это слово все тише, все безнадежнее. Положив трубку, посмотрел на своих соратников. – С чем я вас и поздравляю, – сказал он. – Спасибо! – брякнул Здор. – Докладываю... Только что, в эти самые минуты, в своем кабинете расстрелян Слава Горожанинов. Ни Мандрыка, ни Здор не произнесли ни звука. В каком-то оцепенении сидели в креслах и молча смотрели на Выговского. А тот точно с таким же выражением смотрел на них. – Кто позвонил? – спросил Мандрыка, обретя наконец способность что-то произносить. – Секретарша. – Она же – его жена, – пробормотал Здор. – Да. – Как держится? – Лучше, чем можно было ожидать. Истерика начнется позже. – Что она рассказала? – Пришел какой-то тип... Не то электрик, не то телефонный мастер. Моток проволоки на плече, в руке сумка. Говорит, что начальник вызывал. Его, конечно, пропустили. Через несколько секунд раздались выстрелы. Она сразу и не поняла, что это выстрелы. Мужик вышел, на прощание рукой махнул. Дескать, счастливо оставаться. Когда она вошла в кабинет, Слава уже был мертвый. Три пули в груди. – В голову не стрелял? – уточнил Здор. – Не было надобности. – А этот тип... – Говорит, что где-то его видела, он вроде бы ей знаком... Но сейчас ничего вспомнить не может. – А дальше куда он делся? – спросил Мандрыка. – Смотри последние известия, – Выговский кивнул в сторону телевизора. – Доложат со всеми подробностями, покажут, куда вошла каждая пуля, откуда каждая пуля вышла, как рыдает вдова, как безутешны осиротевшие дети. И утром покажут, и вечером, и в обед, и в ночном выпуске. Труп нашего Славы неделю будут по всем программам мурыжить. Вскрытие заснимут, какие органы как повреждены, в результате какой именно пули смерть наступила... Как воронье, на трупы слетаются, а потом неделями от этого кровавого пиршества оторваться не могут, все доклевывают, доклевывают. До последней капли крови. Кто-то за эти передачи хорошо платит. – Известно кто! – хмыкнул Здор. – Зачем вот только? – спросил Мандрыка. – Как зачем? – удивился Выговский. – Народ запугать, ужас разрушения, тлена и смерти внушить людям. Чтоб боялись жить, боялись детей рожать, чтоб знали, в какой страшной стране живут, и стремились разбежаться по странам сытым и счастливым. – Стрелять их надо, – буркнул Здор. – Кого? – спросил Мандрыка. – Всех этих трупоедов! – И до них дело дойдет. – Не дойдет, – усмехнулся Выговский. – Разбегутся в те самые страны, куда они всех так настойчиво зазывают. Уж виллы куплены, счета открыты, яхты на теплых волнах парусами играют... Помнишь, Вася, недавно передача была в последних известиях... Патология новорожденных. Как без ног, без рук младенцы рождаются, откуда у кого какая кишка торчит, какая жижица вытекает из головы, какого цвета эта жижица... Подобное во всех странах случается. Но там знают – это медицинская, специальная тема. У нас же показывают в последних известиях, вечером, когда страна у телевизоров замерла. Трупоеды называют это свободой слова. |