Онлайн книга «Ворошиловский стрелок»
— Все живы? — Да, все живы. — А у кого взорвалось-то? — насторожилась Катя, почувствовав, что старик недоговаривает. — У торгаша этого... Чуханова. — А скорую кому вызывали? — Дружку... Есть у него один там долговязый, как оглобля. — Игорь? — Может быть... Я их по именам и не знаю. — А что с ним? — Вроде, нога повреждена, — старик был даже благодарен Кате за то, что ее вопросы позволяли отвечать ему честно. Он не лукавил, действительно у Игоря что-то с ногой, а что именно... Откуда ему знать, он не врач. Это пусть врачи разбираются, последнее время у них и опыт появился — в городе каждый день гремят взрывы. Шла война, но старик не мог определить, кто с кем воюет и на чьей стороне оказался он сам. * * * Опустившись к горизонту, солнце нашло между домами небольшой узкий просвет, наполнив квартиру Чуханова каким-то зловещим красноватым светом. После отъезда скорой помощи Борис с Вадимом насколько смогли убрали квартиру, подтерли кровь, поставили на места стулья, стол. Сами они опустились в два низких кресла и сидели освещенные закатным солнцем, притихшие и потрясенные. А по комнате мерно и тяжело, из угла в угол ходил полковник Пашутин, изредка поглядывая на приятелей с раздраженным недоумением. Он не мог понять происшедшего, снова и снова задавал одни и те же вопросы. Не потому, что не в состоянии был придумать других, а потому что задавать одни и те же вопросы было действенным приемом на любом допросе. — Что пили? — в который раз спросил Пашутин. — Да отвечали, отвечали уже! — сорвался Вадим. — Шампанское пили! Борис принес несколько бутылок. — По какому поводу? — Среда... — ответил Борис, но тут же, спохватившись, постарался исправить оплошность. — Жара, дела дневные закончили... Давно не виделись... — Сколько? — Дня три, наверно... — Как же пережили? — усмехнулся Пашутин. — С трудом. — Много выпили? — Одну бутылку! — заорал Вадим. — Значит, так... Советую вам обоим чувства свои... и всю свою неудовлетворенность окружающим миром... приберечь до того момента, когда встретитесь в больничной палате со своим подельником. Если к тому времени какие-то чувства у вас еще останутся. — Каким еще подельником? — хмуро спросил Борис. — Ну, как же, — повернул к нему свое гладковыбритое, пухловатое, розовое лицо Пашутин. Лицо его было в этот момент не просто румяным, а каким-то пылающим в свете красных солнечных лучей. — Вы же проходили по одному делу... Об изнасиловании. И только благодаря моим усилиям находитесь здесь, а не в другом, менее благоустроенном помещении. Там не пьют шампанское, там напитки попроще. Кстати, о шампанском... Много выпили? — Бутылку на троих, — ответил Борис. — Да? — усомнился полковник. — А на кухне я видел несколько бутылок... Не меньше трех... И они выглядели довольно свежими, из них еще винный дух шел... Как это понимать? — Потом уже выпили... Когда Игоря увезли. — А вы и рады... Осталось двое, значит, каждому больше достанется, да? — Не надо так, отец, — сказал Вадим. — С вами можно... С вами по-всякому можно... Насильники, пьяницы. Вся квартира в кровище, а вы шампанское хлещете... С вами можно. Игорю вино понадобится не скоро, если вообще когда-нибудь понадобится... — Он хоть жив? — Будет жить, как мне сказали по телефону. Организм молодой, крепкий... Опять же спортсмен, надежда и опора института. Там добавили ему недостающую кровь, еще кой-чего вспрыснули для поддержания духа... Речь не о том. Игоря мы уже проехали. Меня интересует, что здесь произошло? Вадим! Отвечай. — Не знаю... Говорю же — не знаю! Сидели, пили вино из горлышка... — Шампанское из горла? — удивился Пашутин. — Так ведь невозможно — рот газами распирает! — он весело обернулся от окна. — У нас получалось. — Хорошо... Принимается. Дальше. — Слушали Джексона... — Этого тощего гомосека? — уточнил Пашутин. — Называй его, как хочешь! Слушали. — И звук, конечно, был на полную мощность? — Почти... — Взрыва не слышали? — Не было взрыва. Трепались о том, о сем... — О бабах? — О девочках, — поправил Вадим отца. — Ну, что ж, можно их и так называть, им это нравится... Я слышал в очереди две бабули по девяносто лет себя девочками называли... Пикантно получалось. Ладно... И что же было дальше? — Пашутин присел к столу, подпер обильную щеку ладонью. — Вдруг слышу — Игорь орет не своим голосом... Я как глянул... А у него нога на одной жилке болтается, а вместо колена... каша. И оттуда кровь, как из крана... Ну, мы и замотались... — О девочках больше не говорили? — Вадим выбежал во двор, стал звать на помощь, — Борис сделал вид, что не заметил укола полковника. — Я здесь остался... Резиновый жгут подвернулся... — Как мог у вас в доме оказаться резиновый жгут? Вы что, готовились к чему-то подобному? — Это был шланг от клизмы, — Борис наклонил голову и сжал зубы, чтобы не сорваться. — От клизмы? — удивился Пашутин. — Надо же... Оказывается, и в таких случаях клизма бывает полезной... Игорь не возражал, что вы на нем клизму испытываете? — Нет, не возражал, — Борис посмотрел на полковника, уже не скрывая ненависти. — Потом напомнил — звони, дескать, в скорую. Позвонили... Приехали минут через десять — пятнадцать… — Оружием баловались? — Нет. — Граната, взрыватель, толовая шашка... — Говорю же — ничего кроме бутылки не было у нас в руках! Ничего! — Насколько мне известно, шампанское не взрывается с таким результатом, — невозмутимо проговорил полковник. — Может, у Игоря что-то было в карманах? — Тогда бы ему оторвало яйца! — сорвался и Борис. — А яйца оказались на месте? Вы проверили? Убедились? — Не сообразили. — Жаль... Дальше. — Ничего у него в карманах и быть не могло... Он пришел в шортах. Туда ничего не спрячешь. — Кто-нибудь был в доме, кроме вас троих? — Никого. — И девочек не было? — Нет... — Не было, или вы не видели? — спросил полковник. Видимо, невозмутимость, негромкий голос и постоянно повторяющиеся уточнения тоже входили в набор его следовательских приемов. Он вроде и верил, и не верил, и соглашался, и в то же время сомневался, сознательно подкалывая ребят, посмеиваясь над ними, раздражая, прекрасно понимая, что в гневе человек более искренен, чем в спокойном состоянии. |