Книга Человеческий фактор, страница 72 – Виктор Пронин

– Что – тем более?

– Я же говорю – нам с вами есть о чем поговорить.

– Я не был в это время в городе... Отсутствовал... Отпуск.

– Знаю, все знаю. Катя, вдова убиенного, дала показания. И все про вас рассказала.

– А что она обо мне могла рассказать?

– Позвонила и сказала, что, оказывается, вы не просто вернулись из отпуска, а, можно сказать, вернулись хозяином и полноправным владельцем мебельной фабрики. Насколько мне известно, весьма прибыльного предприятия, как сейчас говорят, востребованного. Это так?

– Не совсем... Но где-то близко.

– Значит, убийство Долгова для вас оказалось чрезвычайно выгодным?

– Все документы были оформлены еще при жизни Долгова, – осторожно произнес Епихин.

– Да, я знаю. Катя принесла мне копии документов... Вы сами ей вручили их несколько дней назад. Вручили?

– Вручил, – Епихин не мог избавиться от гадливого чувства, что, произнеся слово «вручил», он уже чуть ли не в убийстве признался. Эту тональность, видимо, уловил и Анпилогов и тут же подхватил словечко.

– Вот и я говорю, что вручил. И сами вы только что это подтвердили. Можно сказать, дали чистосердечные признания.

– В чем? – не сдержавшись, закричал Епихин.

– В том, что вручили вдове покойного бывшего директора фабрики Долгова Николая Петровича некие бумаги, которые якобы подтверждают.

– Что подтверждают?

– Что после смерти Долгова вы стали полноправным и единственным владельцем фабрики. Более того, фабрику эту по доброй воле в твердой памяти и здравом рассудке вам передал именно Долгов Николай Петрович. Ведь вы не будете этого отрицать?

– Не буду, – Епихин был сбит с толку – следователь так объяснял его слова, что он все время чувствовал если и не наручники на своих запястьях, то решетку на окнах кабинета следователя уж точно.

– Возникает вопрос... Как понимать, что Екатерина Долгова, являясь главным бухгалтером предприятия, ничего не знала об этих бумагах, – Анпилогов похлопал ладонью по тоненькой папочке, в которой, видимо, документы, врученные Епихиным Кате, и хранились. – Как это могло случиться?

– Их дела, семейные, – махнул рукой Епихин, спокойно махнул, даже с легким пренебрежением – этот вопрос он уже не один раз прокрутил в преступной своей голове и был к нему готов.

– Ну ладно, это все мелочи, это мы уточним у Долгова... – продолжал бормотать Анпилогов, перелистывая епихинские бумаги.

– У какого Долгова?

– Николая Петровича, – ответил вполголоса Анпилогов, не отрываясь от бумаг.

– Какого Николая Петровича? – медленно, с трудом выговаривая каждое слово, спросил Епихин.

– Бывшего директора фабрики, – Анпилогов поднял на Епихина глаза, словно удивляясь его непониманию. – Он бывает здесь иногда, – Анпилогов продолжал перечитывать бумаги, иногда что-то подчеркивал в них карандашом, возвращался к уже просмотренным. – Скажите, Епихин, у вас есть какое-то объяснение тому, что произошло? Может, были конфликты с конкурентами, может, что-то личное, не побоимся этого слова, интимное? Может, кроме вас, еще кому-то была выгодна смерть Долгова? – Анпилогов улыбнулся потрясающей своей улыбкой, обнажив белые зубы, и Епихин опять вспомнил существо, улыбающееся ему из-под крышки гроба.

– Мы с вами нигде раньше не встречались? – спросил он у следователя.

– Вполне возможно, – беззаботно ответил тот. – В одном городе живем, по одним улицам ходим. А почему вы спросили?

– Да так, почему-то подумалось...

– У меня тоже такое ощущение, что мы с вами виделись, причем совсем недавно, сегодня утром, – Анпилогов в упор посмотрел на Епихина. – Могу сказать больше – мы будем видеться с вами все чаще.

– Вы в этом уверены?

– Зачем спрашиваете, Епихин... Вы и сами знаете.

– Мне и в голову не приходило...

– Не валяйте дурака... Приходило. Последние полгода вы постоянно общались со мной... Мысленно. И я в меру сил отвечал на ваши вопросы, сомнения, колебания. Слышите? – Анпилогов поднял указательный палец, как бы предлагая прислушаться. Из коридора действительно донесся невнятный шум. – Опять пришли.

– Кто?

– Ну эти... Вы их видели... Ребята в наручниках, иногда они приходят в наручниках, но с пивом. Оставляют бутылки, пустые, разумеется, и уходят. А недавно забыли в коридоре вот эту штуковину, – Анпилогов выдвинул ящик стола, вынул пистолет, да, тот самый, который Епихин передал Михасю через камеру хранения, и с грохотом положил его на стол. – Как вы думаете, где они могли его раздобыть?

– Откуда мне знать...

– Вы сейчас живете с женщиной по имени Жанна?

– Живу, – опешил Епихин и побледнел. – Если это можно назвать жизнью...

– Вы ею недовольны?

– Почему... Доволен.

– А она вами?

– Надеюсь...

В этот момент раскрылась дверь кабинета и вошел человек в черном костюме. Причем не просто в черном костюме – на нем все было черное: рубашка, галстук, туфли, носки. Он был бледен, причем бледность была как бы припудренной, так бывает у актеров и покойников. Человек молча подошел к следователю и протянул черный лист бумаги. Анпилогов взял, всмотрелся, вчитался в невидимые строки, легко расписался в нижней части листа, поставил печать и, не глядя, протянул бумагу черному человеку. Тот взял лист и так же бесшумно удалился, осторожно прикрыв за собой дверь.

– Продолжим, – беззаботно сказал Анпилогов, повернувшись к Епихину.

Тот сидел совершенно белый. Только когда за странным посетителем закрылась дверь, он понял, что это был Долгов. Да, Николай Петрович Долгов, застреленный в Немчиновке около месяца назад. Епихин рванулся следом, распахнул дверь и увидел, что коридор пуст – не было ни черного человека, ни Михася с Аликом. Только у стула стояли две пустые пивные бутылки. Из-под «Невского светлого», между прочим.

Епихин вернулся в кабинет, приставил свой стул к столу и твердо посмотрел на Анпилогова.

– Я хочу сделать заявление, – сказал он.

– Очень хорошо! – подхватил Анпилогов. – Вот вам бумага, вот ручка... Прошу.

Епихин взял ручку, придвинул к себе бумагу и задумался, склонившись над столом.

– Не знаете, как начать? – заботливо спросил Анпилогов. – Начните так... «Явка с повинной». Простите, в каждой конторе своя терминология... У нас подобные заявления называются именно так.

– Хорошие слова, – кивнул Епихин. – Правильные... И осторожно вывел в верхней части страницы два слова.

– Пишите, я сейчас вернусь, – Анпилогов поднялся из-за стола и уже шагнул было к двери, но его остановил умоляющий голос Епихина. Тот смотрел на следователя почти с ужасом.