Онлайн книга «Повелитель разбитых сердец»
|
– Возьми, – говорит мужчина, который так своевременно пришел мне на помощь. – Ты забыла пульт у Брюнов. Николь просила непременно отдать его тебе. Тупо смотрю в его темные, совершенно неоперенного цвета глаза. Выражение их, кстати, тоже невозможно понять. – А откуда ты узнал про пульт? – Угадай с трех раз! Я молчу. – Позвонил Брюнам, само собой, – высокомерно разъясняет он. – Вечером приехал наконец из Дижона, а рано утром позвонил. Они сказали, что ты буквально несколько минут назад отправилась в аэропорт. Николь, кстати, и сказала, что ты забыла пульт. – Ты что, отправился вслед за мной во Франкфурт, чтобы отдать мне пульт? – Я пытаюсь шутить, но, кажется, не очень удачно. – Вот именно, – хмуро кивает он. – Честно говоря, я прилетел через час после тебя и уже отчаялся, шатаясь по этому безумному аэропорту. Никак не мог тебя найти. Потом решил попросить помощи у клоуна Ша – и получилось, гляди-ка! Честно говоря, у него тоже не самые удачные шутки. И вообще, вид такой злой… Я его боюсь. Боюсь смотреть на него, боюсь говорить с ним. Но молчать еще страшней, поэтому решаюсь спросить: – А… что-нибудь слышно о Жани? О Филиппе? Я слышала, Жильбер пропал… – Да, он уехал. Видишь ли, он побоялся, что именно на него падет подозрение в убийстве Лоры. Клоди что-то там кричала про туфельку, которую он искал в саду Жани… Ты понимаешь, о чем речь. Но убийцу уже не ищут. – Почему? А, ну понятно, Клоди ведь призналась… – Клоди тут ни при чем. – Как? Значит, все-таки Жани… – И она ни при чем. Проведена экспертиза, выяснилось, что Лора умерла совершенно случайно. – То есть как? Упала и умерла? – Практически так оно и было. Перед тем как ехать в Дижон, я побывал в Нанте и встретился с Жани. Она мне все и рассказала. Лора и впрямь приехала в Мулен по вызову Клоди, чтобы шантажировать Жани и отвлечь ее из дому. Жани была в ужасном состоянии: ведь она не сомневалась, что именно ты – мать Филиппа. – Ага, я так и подумала. – Правильно подумала. Она решила отвадить тебя от Мулена. Следила за тобой из пустого дома Жильбера (у нее был ключ), увидела, что ты вошла в погреб, и заперла тебя. Совершенно как ты меня! Я зажмуриваюсь. Ох, как это было сказано… – Жани уверяет, что хотела только попугать тебя. И тут к ней явилась Лора, и Жани поняла, что ошиблась роковым образом. Она призналась мне, что вполне была способна убить Лору, но… Тут вмешалось Провидение. – Как это? – Да вот так. В одной из статуй, которые стоят в саду Жани, свили гнездо осы. В тигре, точнее. Может быть, они выбрали его потому, что он тоже полосатый, не знаю. Короче говоря, Жани с ними уже свыклась, а Лора перепугалась, когда оса села ей на плечо. Прихлопнула ее, но та успела-таки укусить… Через несколько минут Лора умерла от отека горла. Аллергическая реакция. – Не может быть… – Почему? Это очень распространенный случай, такое иногда происходит на рынках летом, когда осы летят на виноград. Поэтому люди, у которых аллергия на осиный яд, должны их очень остерегаться. При укусе их может спасти только очень скорая помощь. Лора, видимо, об этом не знала. И умерла на глазах у Жани, которая ничем не могла ей помочь. – И что было потом? – Жани, конечно, перепугалась, решила, что ее обвинят в убийстве. Спрятала труп, потом вспомнила о тебе и открыла погреб. Потом сделала вид, что уезжает, и это видели соседи. Однако ночью она вернулась тайком, отвезла тело Лоры в ее красный «Рено», ну и… Об остальном можно догадаться. – Значит, именно она звонила Жильберу! – Разумеется. Ради Жани он готов на все – даже уничтожить улики. – Какое счастье, что теперь все выяснилось и Жани с Филиппом могут вздохнуть спокойно. – Да уж. Снова наступает тяжелое молчание. Что бы еще такое спросить? – А… а что ты делал в Дижоне? – Могу я сесть? – вопрошает он хмуро и, не дождавшись от меня ни слова, довольно непочтительно заталкивает разнесчастного клоуна Ша в сумку, а сумку раздраженно спихивает на пол. – В Дижоне, видишь ли, живет мой друг, – поясняет он, усевшись. – Этот господин работает реставратором в тамошнем Музее изящных искусств, у него отличная мастерская. Мне не хотелось появляться в Париже – боялся, что газетчики пронюхают о находке. Мое сердце замирает. – О какой находке? Максвелл смотрит на меня с неподражаемо самодовольным выражением. – Ну, о картине, конечно. О картине Давида. Я ведь все-таки нашел ее. И когда Клоди увидела, что труба с картиной у меня в руках, вот тогда-то она и впала в натуральное помешательство… Конечно, если бы не та суматоха, которая поднялась вокруг рехнувшейся Клоди, мне не удалось бы скрыть, что сокровище найдено. – А зачем тебе это скрывать? Максвелл чуть улыбается, пожимает плечами: – Ну, скажем, я сначала хотел насладиться обладанием этой драгоценностью в одиночку. Не знаю, поймешь ли ты меня, но с нами, безумными коллекционерами, такое бывает. Когда обретаешь то, что искал годами, десятилетиями, жалко делиться находкой с другими – даже ненадолго. Кроме того, я должен был удостовериться, что мне достался не просто ветхий холст с облупившейся краской, что я смогу восстановить картину в ее первозданном виде. – Ну и как? – Пожалуй, смог бы, – говорит он, и эти слова убедительней самого пышного хвастовства. – Тогда почему никто не знает о картине? Ни в газетах, ни на телевидении… – Потому что я молчал о ней. И решил, что буду молчать и впредь. – Что?! Почему?! Максвелл задумчиво смотрит на ворону, которая разевает клюв на вывеске кафе «Weise Rabe». |