Книга Банда 3, страница 6 – Виктор Пронин

— Остановись, Леонард. Остановись. Скажи, ведь не может быть, чтобы при такой вот технике, как у тебя в кабинете, ты не предусмотрел обычных динамиков? Можешь вот так сразу, не выходя из кабинета, обратиться к коллективу? Можешь пригласить нужного человека? Увидев на экране непорядок, громогласно сделать замечание?

— Конечно, могу, — кивнул Анцыферов, явно польщенный.

— А мне позволишь воспользоваться микрофоном?

— Хочешь выступить перед моим коллективом?

— Нет, перед своим.

— Даже так, — усмехнулся Анцыферов, ожидая, видимо, какого-то развлечения. — Ну что ж... Валяй, Паша, выступай, — и он протянул ему микрофон на маленькой подставке, щелкнув кнопкой.

— Могу начинать? — спросил Пафнутьев.

— Да, Паша, ты в эфире.

Пафнутьев взял микрофон с некоторой опаской, взглянув на экран, который показывал вид ресторана с улицы, подмигнул Анцыферову, сейчас я, дескать, такое выдам, ты просто обхохочешься, на меня глядя.

— Внимание, — сказал Пафнутьев и повторил. — Внимание, — люди на экране телевизора замерли, посмотрели куда-то вверх, видимо, оттуда неслись звуки пафнутьевского голоса. — Следователь Дубовик, эксперт Худолей, оперативники из уголовного розыска... Говорит Пафнутьев... Прошу явиться в кабинет директора ресторана... Повторяю... Дубовику, Худолею, оперативникам с понятыми срочно явиться в кабинет директора ресторана. Все.

Анцыферов смотрел на Пафнутьева со смешанным чувством — и ужас можно было различить на его лице, и недоумение, и усмешку, впрочем, усмешки было совсем немного.

— Что происходит, Паша?

— Оперативно-следственные мероприятия.

— Цель?

— Раскрытие преступления. Как всегда, Леонард, как всегда.

— Почему здесь, в моем кабинете?

— Мне показалось, что так будет лучше. Побледневший Анцыферов оцепенело смотрел на экран — он видел, как несколько человек направляются ко входу в ресторан. Вот они приблизились, уже можно было различить их лица, и тут же они исчезли из поля зрения. Теперь шли другие — мужчина с женщиной, видимо, взятые понятыми из стоявшей вокруг толпы, и два оперативника.

— Обыск? — спросил Анцыферов.

— Возможно...

— Что будешь искать?

— Ничего. Я уже все нашел.

Анцыферов, видимо, хотел спросить, что именно нашел Пафнутьев, но не успел — дверь открылась и в нее вошел Худолей бледный, спокойный, трезвый. Не было в нем огня, порывистости, азарта охотника. Сник Худолей, сник. Потоптавшись у двери, сел на стул, сумку свою поставил у ног, руки положил на колени и скорбно уставился на Пафнутьева, ожидая дальнейших указаний.

— Как жизнь, Худолей? — с подъемом спросил Пафнутьев.

— Спасибо, — смиренно ответил тот и опустил глаза. — Не жалуюсь.

— Здоровье? — напористо продолжал допытываться Пафнутьев.

— Очень хорошо себя чувствую.

— Что-нибудь беспокоит?

— Воспоминания, Паша...

— О чем? — удивился Пафнутьев.

— О тех счастливых временах, когда я мог себе позволить выпить рюмку водки, стакан вина, бутылку самогонки... Все в прошлом, Паша. Все в прошлом.

— Наверстаешь, — жестковато сказал Анцыферов, который хорошо помнил слабости эксперта еще по работе в прокуратуре.

— Ха! — безутешно произнес Худолей. — А вы знаете?, Леонард Леонидович, сколько лет действует торпеда, если она окажется в вашей жопе?

— Не интересовался, — отрезал Анцыферов и чуть вздрогнул, когда дверь резко открылась и на пороге появились оперативники с понятыми. Последним вошел Дубовик. Сначала показался его пылающий как фонарь светофора нос, налитый неведомой жизненной силой, потом появилась и сама физиономия — сероватая, тусклая, будто все краски, положенные лицу, захватил один только нос, ничего не оставив глазам, губам, щекам. Окинув всех взглядом, Дубовик присел рядом с Худолеем.

— Докладываю обстановку, — заговорил Пафнутьев, убедившись, что все, кому положено, пришли. — Мы находимся в кабинете владельца ресторана Анцыферова Леонарда Леонидовича. Вот и он сам. Полтора часа назад совершено убийство. В общих чертах вам известно, как это произошло. Задача заключается в следующем... Необходимо осмотреть кабинет...

— Другими словами — обыск? — спросил Анцыферов.

— Для обыска требуется ордер прокурора, как вам известно, — улыбнулся Пафнутьев. — Поэтому употребляю слово осмотр.

— Но суть остается?

— Разумеется, — кивнул Пафнутьев. — Продолжаю... Необходимо осмотреть кабинет и изъять вещи, которые могут оказаться полезными для раскрытия преступления. Эксперт заснимет процесс осмотра, наши поиски и находки.

— Я возражаю! — Анцыферов вскинул подбородок.

— Сколько угодно, — ответил Пафнутьев. — Ты, Леонард, возражаешь только потому, что я не закончил говорить. Когда закончу, свои возражения снимешь.

— Ты уверен?

— Да. И понятые подпишут протокол, в котором будет сказано и о возражениях, и о том, что возражения снимаешь, — Пафнутьев посмотрел в упор на Дубовика, давая понять, что протокол со всеми подробностями лежит на нем. Дубовик понимающе кивнул. — Продолжаю. По предварительным данным, один посетитель ресторана убит, второй в тяжелом состоянии отправлен в больницу, двое его верных товарищей сбежали. Присутствующий здесь Анцыферов утверждает, что людей этих он не знает, никогда не видел, никаких дел с ними не имел. Я правильно излагаю? — повернулся Пафнутьев к хозяину кабинета.

— Не считая издевки, все правильно.

— Издевку в протокол не вносить, — сказал Пафнутьев Дубовику. — Хозяин возражает. Продолжаю. В этом шкафу, — Пафнутьев показал рукой за спину, — висит пальто господина Анцыферова. Нежно-розового цвета. Кроме того, висят еще пальто, тоже хорошие, а также кожаная куртка. Полагаю, что тут разделись гости господина Анцыферова, те самые, на которых совершено нападение. Внимательно осмотреть все карманы, тайные и явные, ни одна пылинка не должна пройти мимо вашего внимания. Надеюсь, господин Анцыферов не будет утверждать, что весь этот гардероб принадлежит ему лично.

Анцыферов сидел, вцепившись побелевшими пальцами в подлокотник, и, кажется, готов был свалиться в обморок.

— Понятые, бдительные и беспощадные, остаются на местах. Дубовик пишет протокол, оперативники приступают к работе, — Пафнутьев поднялся. — Господин Анцыферов, прошу положить на стол содержимое ваших карманов. Меня интересуют блокноты, записи и прочие свидетельства вашей интимной жизни. Только в этом случае я обещаю самое благожелательное, щадящее отношение в будущем, — добавил Пафнутьев, заметив, что Анцыферов собирается возразить. — Не надо ничего говорить, Леонард. Просто делай то, что тебе говорят. Я же знаю, что ты здесь человек подневольный. И потому всегда сможешь оправдаться перед ними, — Пафнутьев кивнул в сторону шкафа, возле которого уже стояли оперативники, готовые действовать.