Онлайн книга «Бес предела»
|
Прохор снова навёл эргион на «блюдо». Через секунду диск превратился в квадрат, а конус – в широкую пирамидку. – Дальше к началу спектра он начнёт разваливаться, пойдём в обратную сторону. Струение воздуха коснулось квадрата и пирамидки. Квадрат превратился в диск, пирамидка в конус. – Мы вернулись в прежнее состояние. Идём дальше. Диск стал кубом, конус не изменился. – Как ты это делаешь? – низким голосом спросила Юстина. – Ты тоже сможешь, буду очень рад, если ты поедешь с нами тренироваться. Следующий шаг по оси формообразования превратил куб в многогранник, а конус в кубик. Затем количество граней у обоих составляющих тюбика стало увеличиваться, многогранник приблизился по форме к шару, а сама помада превратилась в кристаллик. Прохор выдохся. – Ничего себе, какой широкий спектр у этой штуковины! Надо будет спросить у ДД, почему тюбик не меняется. – Меняется. – Сохраняя форму, очень своеобразно. Может, потому что он представляет собой слишком простую фигуру? – Ты меня заинтриговал. – Понравилось? – Пожалуй, я поеду с вами, только дам своим на завтра кое-какие распоряжения. – Хочешь, ещё поэкспериментируем. – Это не игрушка. Сейчас будем обедать. Юстина поднялась, собираясь пойти на кухню, отщёлкнула на шею из клипсы ларинг мобильного айкома. Но Прохор обнял её за колени, прижался лицом к бедру. Она замерла (он взмолился в душе: не отталкивай!), взъерошила его волосы, он поднял лицо вверх, увидел призывное сияние в глазах любимой женщины и, уже не в силах сдерживаться, подхватил её на руки… Обедали на полчаса позже, чем рассчитывали. Юстина приготовила чахохбили, пользуясь услугами кухонного комбайна «Рязаночка», позволила по рюмке хорошего грузинского вина «Саперави», и обед удался на славу. Потом у Прохора начали слипаться глаза, Юстина заметила это и уложила его в постель. – Спи, я сбегу на часок и вернусь. Потом всё обсудим. Он закрыл глаза, чувствуя блаженную расслабленность, пробормотал: – Я тебя люблю… – Я тебя тоже почему-то, – донеслось откуда-то. И он провалился в сон, на этот раз – глубокий и без сновидений. Юстина приехала в шесть и тут же разбудила милого, ни разу не сменившего позу. А следом за ней заявился Саблин, энергичный и деловой, как и Юстина. – Рад видеть вас, ребята! Покормите гостя? Во рту маковой росинки не было с утра, замотался по разным учреждениям и питался только зимним воздухом. – Сейчас будет ужин, – пообещала Юстина, скрываясь на кухне. – Как ты? – глянул Данимир на друга. – Проспал три часа, как после соревнований по лыжным гонкам. – Надо же, в самолёте спал и дома спишь, сурок несчастный. – Сурок, но счастливый. – Тогда ладно. Юстеньке рассказал, чем мы занимались у ДД? – Не только рассказал, но и кое-что показал. – Прохор провёл Данимира в гостиную. – Узнаёшь это яйцо? Саблин внимательно оглядел стоящее на столе многогранное яйцо из мутно-розоватого материала с красными прожилками на более остром верхнем торце. – Почти Фаберже. – Не угадал. Это тюбик помады. Саблин присвистнул. – Ничего себе фиговина с морковиной! Никогда бы не догадался. – Я пытался реализовать весь Ф-спектр тюбика, раз тридцать трансформировал, а он почти всё время такой, если не считать первоначальных форм, где он был тетраэдром, кубом и диском. – Понял, в чём дело? – ДД говорил, что каждый объект имеет спектр форм, не изменяющих его внутренних качеств и преобладающих функций, то есть ту форму и качества, ради которых он и был создан. Чашка может сохранять самое главное – объём, куда можно наливать жидкости, поэтому её спектр невелик: цилиндр, куб, полусфера. То же самое касается мяча, зубочистки, ручки, получится тот же небольшой набор форм. Вот и тюбик – совсем простой объект в этом плане. Что он собой представляет? – Цилиндрик… и в нём колбаска помады. – И всё! Цилиндрик может изменяться в том же узком диапазоне ёмкостей, что и чашка, помаде же вообще всё равно, какую форму она принимает. – Простота и совершенство в одном флаконе. – При чём тут совершенство? – Каждый раз форма объекта близка к идеалу. Видишь, какой формы получился многогранник? Произведение искусства. – Ну, если посмотреть под этим углом… а ты ничего не трансформировал? Саблин смущённо почесал затылок. – Побаловался с ножом, мне его ещё дед подарил в детстве – охотничий, самодельный. – Не интригуй. – Ничего, в общем-то, особенного не произошло, к началу спектра он превратился в нечто похожее на длинную обоюдоострую рапиру. А я хотел получить такой, какой мы видели у Дмитрия Дмитриевича. – Форма? – Если в разрезе – узкий ромбик. – Я думал, будет квант формы – тетраэдр. – Я сам так подумал. – Ты взял его с собой? – Оставил дома. – Что было потом? – В конце концов он превратился в… – Данимир поискал сравнение. – Украинский трезубец видел? – На их знамёнах. – Так вот ножик превратился в подобие трезубца, но такой изящной красоты и гармонии, что его впору в музей помещать. Я таким его и оставил. Вошла Юстина, вытирая руки полотенцем. – Кого ты оставил? – Нож. – Понятно, тоже экспериментировал. Варя видела? – Нет, она ещё на работе. – Идёмте ужинать. Сели за стол. Юстина приготовила гречневую кашу с жареным луком, капустные котлеты и салат из свеклы. Вегетарианская пища всем нравилась, и о мясе никто не вспомнил. Потом пили чай с яблочным штруделем. Перебрасывались разными шутками, ничего серьёзного не обсуждали. – Варюха у меня тоже неплохо готовит, – заметил Саблин, жуя штрудель. – Но её конёк – всё вареное-пареное, с уклоном в баранину. У неё дед – абхазец, научил мать, та – Варю. Зато она точно знает, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. – А путь к сердцу женщины? – подначил друга Прохор. – Что ты имеешь в виду? – Если есть путь к сердцу мужчины, должен быть путь и к сердцу женщины? |