Книга Долг самурая, страница 6 – Фридрих Незнанский

Остановившись перед дверью, Александр Борисович хотел позвонить, но передумал. Ирина могла уже лечь спать. Не стоит ее будить. Турецкий вздохнул и полез в сумку за ключами.

За спиной у него снова лязгнули створки лифта. Турецкий как раз достал ключи.

— Добрый вечер! — произнес у него за спиной незнакомый женский голос.

Турецкий обернулся и увидел странную пару — мужчину и женщину, остановившихся у него за спиной.

— Здравствуйте, если не шутите, — прищурившись на них, отозвался Турецкий. — Вы к нам?

— К вам, Александр Борисович. Впустите?

— О как! — усмехнулся Турецкий. — И по имени меня знаете? А вот я вас, признаться, не припомню. Вы кто ж такие будете, ребята?

— А вы еще не поняли? — басом проговорил мужчина. Он достал из кармана куртки удостоверение, раскрыл его и поднес к лицу Турецкого.

Турецкий глянул на гербовую печать и присвистнул.

— У вас такое же? — поинтересовался он у женщины.

— Разумеется, — ответила она и тоже достала из кармана удостоверение.

— Так-так, — проговорил Александр Борисович. — Я, конечно, рад визиту коллег. Но вам не кажется, что для дружеской вечеринки уже слишком поздно?

— Вечеринки не будет, — жестко произнесла женщина.

— Тогда зачем я вам понадобился? — осведомился Александр Борисович. — Я ведь гражданин законопослушный. Не был, не участвовал. Лицензия на частный сыск в порядке. Закон не преступаю.

— Охотно верю, — сказала женщина. А мужчина добавил:

— Так мы, Александр Борисович, не к вам пришли. Нам нужен другой человек.

— То есть, как? — не понял Турецкий.

— Просто. Давайте войдем в квартиру и там поговорим.

— Что ж, если вы настаиваете.

Александр Борисович сунул ключ в замочную скважину и отпер дверь. В прихожей, кутаясь в теплый халат, уже поджидала Ирина. Лицо у нее было бледное, однако волосы Ирина — несколькими ловкими движениями руки — быстро привела в порядок.

— Ну, наконец-то, — сказала Ирина. — А я думаю, кто это там разговаривает перед нашей дверью. Уже милицию хотела вызывать. — Она повернулась к оперативникам и улыбнулась: — Здравствуйте! Турецкий, ты чего гостей на лестнице держишь? Проходите в квартиру.

Мужчина и женщина переглянулись.

— Нет, гражданка Турецкая, — с вежливой улыбкой сказал мужчина, — это вы с нами пройдите, пожалуйста.

Ирина недоуменно посмотрела на мужа.

— Что-то я не поняла…

— Сейчас поймете, — сказал мужчина.

Он достал из кармана какую-то бумажку и протянул ее Ирине.

— Ознакомьтесь. Это постановление о вашем задержании.

Ирина глянула на бумажку, затем перевела удивленный взгляд на мужа. Лицо Турецкого оцепенело от гнева.

— Что-о? — зловеще прорычал он, сверля лицо оперативника жестким взглядом.

— Постановление о задержании, — повторил тот, отводя взгляд.

Тут в разговор снова вступила женщина. Она шагнула к Ирине и спокойно, почти мягко проговорила:

— Пройдемте, гражданка Турецкая, я помогу вам собраться.

Турецкий вырвал из руки оперативника постановление и быстро пробежал по нему взглядом.

— По подозрению в убийстве господина Томоаки Икэда, японского гражданина… — бормотал он под нос.

Затем повернулся к Ирине.

— Ты знаешь, кто такой Томоаки Икэда?

— Боюсь, что да, — ответила Ирина, еще больше бледнея. — Но если тебя интересует, убивала я его или нет, то мой ответ — нет.

7

Обстановка кабинета в Лефортовском следственном изоляторе была столь же аскетичной и серой, как и его хозяин — майор ФСБ Павлов. Это был мужчина лет сорока, с костлявыми плечами и худым, невыразительным лицом. На лице явственно читались усталость и полное безразличие к женщине, которая сидела напротив него.

Еще одна подозреваемая.

Одна из многих.

И так же, как все, будет юлить и изворачиваться… Как все.

А потом признается.

Но даже если не признается — один черт: вина ее будет доказана.

Ирина, сидевшая по другую сторону письменного стола, смотрела на следователя с некоторым удивлением. Она до сих пор не пришла в себя после процедуры ареста и обыска, и все окружающее казалось ей дурным сном, в который она погрузилась, перебрав со снотворным.

— Значит, вы все отрицаете? — произнес следователь сухим, скрипучим голосом.

— Не все, — возразила Ирина. — Но меня удивляет — почему вы прицепились именно ко мне? Ведь должны же у вас быть убедительные основания. Улики, наконец?

Губы следователя изогнулись в сухой, острой усмешке.

— Значит, «прицепились», — повторил он. — Забавное словцо. Да будет вам известно, что мы никогда и никого не «цепляем» просто так. Впрочем, вы сами должны это знать. Что вас так удивляет? Вы последняя видели Томоаки Икэду живым. Так? Так. Его машина найдена у вашего дома. Так? Так. Свидетели показали, что из здания компании вы вышли вместе. Или все это ложь и выдумки сотрудников «Ти Джей Электронике»?

Ирина вздохнула.

— Нет, не выдумки. Мы действительно вышли вместе. Так и было. Но в этом нет ничего криминального. Икэда довез меня до дома…

Следователь издал горлом короткий смешок, похожий на звук треснувшей ветки.

— Почетный председатель российского филиала крупнейшей японской фирмы-производителя электроники? — саркастически произнес он. — Сам довез вас? Не вызвал такси, не отправил одного из шоферов?

Следователь покачал головой, как бы говоря: и вы думаете, что я поверю в эту чушь? Ирина нахмурилась. Теперь ей казалось, что она принимает участие в каком-то диком, бездарном спектакле, где ей выпала роль жертвенной овцы.

— Меня тоже это удивило, — сказала Ирина хмуро. — Но могу объяснить.

— Попробуйте, — сухо сказал следователь.

— Ну… — Ирина пожала плечами. — Икэда, наверное, хотел мне помочь. Хотел удостовериться, что со мной все нормально. Я плохо себя чувствовала. К тому же он сказал, что все равно едет в аэропорт…

Следователь вдруг сдвинул брови и резко, как пловец, прыгнувший с тумбы, подался вперед.

— Спала с ним? — грубо и резко рявкнул он. — Любовница его? Первый раз? Или давно?

Как ни эффектен был прием следователя, но на Ирину, похоже, он не произвел никакого впечатления.

— Никогда, — сказала она холодно. — Я впервые его видела. Не разговаривайте, пожалуйста, таким тоном. Икэда пробыл у меня минут пятнадцать. Пил чай на кухне. Я даже посидеть с ним из вежливости не смогла — так мне плохо было.