Книга Челюсти, страница 20 – Питер Бенчли

— Совершенно верно, — ответил Хупер.

— Ваши познания Гарри уже использовал, прибегнув к помощи междугородного телефона, — сказал Броди. — А теперь вы и сами здесь?

— Я вызвал его, — ответил Медоуз. — Может, он сумеет разобраться в том, что здесь происходит.

— Гарри, тебе просто надо было спросить об этом меня, — заметил Броди. — Я бы тебе рассказал. Понимаешь, плавает там эта рыбина и…

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Броди чувствовал, как в нем закипает раздражение. Приезд Хупера, его компетентность принесут только новые осложнения, повлекут за собой разделение власти. Но он быстро поборол себя, подавил в себе раздражение.

— Конечно, Гарри, — сказал он. — Все нормально. Просто я намаялся за день.

— Ну а что там на катере? — спросил Медоуз.

Броди полез было в карман за зубом, но передумал. Ему не хотелось рассказывать обо всем, стоя в темноте на пирсе.

— Едем в участок, — сказал он. — Там все и расскажу.

— Бон остался на катере на всю ночь?

— Похоже на то, Гарри. — Броди повернулся к Хендриксу, который привязывал катер. — Ты домой, Леонард?

— Да, хочу привести себя в порядок, прежде чем заступить на дежурство.

Броди приехал в полицейский участок раньше Медоуза и Хупера. Было почти восемь вечера. Ему предстояло позвонить Эллени узнать, осталось ли что-нибудь от ужина или ему надо по дороге домой заскочить в магазин. И еще ему предстояло позвонить Салли Гарднер — этого звонка он страшился. Сначала Броди позвонил Эллен. Тушеная говядина, оказывается, осталась, ее можно подогреть, она, наверное, будет, как подошва, но все же хоть что-то горячее. Потом нашел в телефонной книге номер Гарднера.

— Салли? Это Мартин Броди, — и тут же пожалел, что набрал номер сразу, не подумав, что будет говорить. Все ли он должен сказать ей? Пожалуй, нет, не все. Прежде ему следует посоветоваться с Хупером. Как тот отнесется к его предложению?

— Где Бен, Мартин? — голос ее был ровным, но по тону чуть выше, чем обычно.

— Не знаю, Салли.

— Как это — не знаешь? Ты был там?

— Был. На судне его не оказалось.

— Но судно на месте?

— На месте.

— Ты поднимался на борт? Всюду посмотрел? И в трюме?

— Да. — И вдруг вспыхнула робкая надежда. — У Вена не было шлюпки, а?

— Нет, не было. Но почему же его там нет? — голос ее уже стал резким.

— Я…

— Где он?

Броди уловил истерические нотки. Он пожалел, что не поехал к ней, а позвонил.

— Ты одна, Салли?

— Нет. Со мной дети.

Она как будто немного успокоилась. Броди понимал, что это спокойствие — затишье перед взрывом отчаяния, который произойдет, как только она осознает, что все страхи, которые не покидали ее ни днем, ни ночью в течение шестнадцати лет, пока Бен рыбачил, все страхи, запрятанные в глубине души и никогда не высказываемые вслух, потому что кому-то они могли показаться смешными и нелепыми, вдруг стали явью.

Броди попытался припомнить ребятишек Гарднера. Одному, кажется, десять лет, второму — девять, малышу — около шести. Старший мальчишка — какой он? Броди не мог вспомнить. А кто живет по соседству? Проклятие! Почему он не подумал об этом раньше? Ах да, Финли.

— Одну минуточку, Салли… — и через селектор передал в приемную дежурному полицейскому:

— Клементе, свяжись с Грейс Финли и скажи ей, пусть она немедленно отправляются к Салли Гарднер, сейчас же.

— А если она спросит зачем?

— Скажи, я просил. Скажи, я объясню после, — потом снова взял телефонную трубку: — Извини, Салли. Наверняка я могу сказать тебе только то, что мы там были, поднимались на борт, но Вена не нашли. Мы осмотрели все судно.

В кабинет Броди вошли Медоуз и Хупер. Он жестом пригласил их сесть.

— Но где он может быть? — спросила Салли Гарднер. — Не мог же.

Он просто исчезнуть с судна посреди океана?

— Нет, не мог.

— И за борт он не мог упасть. То есть мог, но он тут же бы влез обратно.

— Конечно.

— Может быть, он уехал на каком-нибудь катере. Наверно, двигатель отказал, и ему пришлось уйти на чужом катере? Ты проверял двигатель?

— Нет, — растерянно ответил Броди.

— Так оно, по-видимому, и есть, — голос ее стал звучать нежно, почти по-девичьи, в нем слышалась слабая надежда. — Раз сел аккумулятор, то понятно, почему он не вышел на связь.

— Радио работало, Салли.

— Подожди секунду. Кто там? А, это ты. — Наступила пауза. Салли разговаривала с Грейс Финли. — Грейс говорит, — снова донесся ее голос, — что ты просил ее прийти сюда. Зачем?

— Я подумал…

— Ты считаешь, что он погиб? Думаешь, он утонул? — Надежда угасла, и Салли зарыдала.

— Боюсь, что так, Салли. В данный момент мы не можем предположить ничего другого. Позволь мне, пожалуйста, сказать несколько слов Грейс.

— Да, Мартин? — услышал он в трубке голос Грейс Финли.

— Извини, что потревожил тебя, но не мог придумать ничего другого. Ты можешь побыть с ней какое-то время?

— Я останусь на всю ночь.

— Это очень хорошо. Я постараюсь подъехать попозже.

Спасибо.

— Что случилось, Мартин?

— Мы еще толком не знаем.

— Снова эта…

Тварь?

— Возможно. Как раз это мы и пытаемся выяснить. Но сделай мне одолжение, Грейс, ничего не говори Салли об акуле. И без того все скверно.

— Хорошо, Мартин. Подожди. Подожди минутку, — она прикрыла трубку ладонью. Броди слышал какой-то приглушенный разговор. Затем в трубке раздался голос Салли Гарднер:

— Почему ты это сделал, Мартин?

— Что сделал?

Видимо, Грейс Финли попыталась у нее отнять трубку, так как Салли резко сказала:

— Дай мне поговорить, черт возьми! — А потом спросила у Броди: — Почему ты послал его? Почему Бона? — голос ее был не особенно громким, но слова ее оглушили Броди.

— Салли, ты…

— Ничего этого могло не случиться, — сказала она. — Ты мог все это предотвратить.

Броди захотелось бросить трубку. Повторять сцену с матерью Кинтнера не было никакого желания. Но ему надо было оправдаться. Она должна знать, что его вины здесь нет. Как она может винить его?