Онлайн книга «Одержимость»
|
Савелий Ильич откликнулся преувеличенно бодро: — Конечно! Конечно, помогу. И еще я думаю, мы можем многое сделать из того, о чем Юрий Петрович даже не задумывается, как человек далекий от спорта. Можем просмотреть открытую информацию о предматчевых тренировках Болотникова, выяснить, как он питался накануне каждой партии, сколько спал, сколько тренировался, как держался. Еще обязательно нужно проанализировать отзывы о его игре в прессе, особенно негативные, полюбопытствовать, что у нас на тотализаторах: какие принимались ставки, были ли крупные выигрыши в связи с нарушением регламента… Но, Женя, давайте, прежде чем за все это браться, сыграем в морской бой? — Зачем? — Для успокоения нервов. Если вы выиграете, значит, Юрий Петрович — кристальной души человек и все такое, и у нас вместе все получится, а? — Понятно, — усмехнулась Женя. — Значит, морской бой — игра не азартная, а медитативная. По сети или по старинке? — По старинке. Расселись по разным углам комнаты, Женя вернулась за свой стол, тщательно вычертила два поля, расставила кораблики, Заставнюк зачем-то откочевал за пустой стол Гордеева и загородился его монитором. Женя про себя посмеивалась над его наивными стариковскими уловками, наверняка ведь будет играть в поддавки, но кто, собственно, ей мешает играть так же? — Готовы? — справился Савелий Ильич. — Ходите. — А-1, — стрельнула Женя. — Мимо. К-10. — Ранили. — И-9. — Так нечестно, по диагонали корабли не стоят. Поддаетесь? — Пардон, ошибся. К-9. — Мимо! В-2. — Подбили! — Однопалубный? — Да. Палите дальше. — Г-4. — Опять попали! И опять однотрубник! Просто Цусима какая-то! Женя решила по диагонали больше не ходить: — Б-4. — И снова попали! — с прекрасно сыгранным отчаянием возопил Заставнюк. — Ранили. Женечка, у вас на вооружении спутник-шпион? — Нет. А-4. — Фух! Мимо. И-10. — Еще раз ранили. Врагу не сдается наш гордый «Варяг»… — промурлыкала Женя. — А «Варяг» был четырехтрубный, — протянул Савелий Ильич, — но он-то как раз и ни при чем: если у нас Цусима, «Варягу» здесь не место, здесь должен быть крейсер «Аврора». И вообще, у меня тут вторая российская Тихоокеанская эскадра погибает, а я, несчастный вице-адмирал Рожественский, в панике палю куда попало — З-10. — Добили, вице-адмирал! — Е-10. — Мимо! Что тебе снится, крейсер «Аврора»… Б-5! Нет, лучше: «я убью тебя, лодочник! я убью тебя, лодочник…» — Добили, адмирал! — Я, значит, адмирал? К-1. — Вы — адмирал республики Того. Мимо! Женя услыхала в коридоре знакомые шаги, но предупредить Савелия Ильича не успела: через полсекунды в комнату влетел Воскобойников: — Чем интересным заняты? — Да вот в морской бой играем, — невинно заметил Заставнюк. — У Женечки душевное смятение… Воскобойников недоверчиво заглянул ему за плечо: — Н-да. — Савелий Ильич загадал: если я выиграю, наш временный босс Юрий Петрович окажется кристальной души человеком и все такое, — пояснила Женя. — Вы выиграете, — сказал Воскобойников. — Савелий Ильич совершенно бессовестно вам поддается. — Собрал все корабли в кучку, да? — Хуже, — засмеялся Воскобойников. — Он их вообще не нарисовал — рисует прямо по вашим выстрелам. — Не стыдно, Савелий Ильич? — беззлобно возмутилась Женя. — Пожилой человек, вице-адмирал… Заставнюку было совершенно не стыдно, он довольно ухмылялся в усы: — Зато смотрите, куда девалась ваша утренняя мрачность? — Трансформировалась в предобеденную угрюмость. — Неправда. — Правда! — Нет! — Да! — Не спорьте, Женечка, я вас прошу. — Давайте я вам кое-что поясню, — предложил Воскобойников. — Поскольку весь сыр-бор из-за Гордеева и, насколько я понимаю, он вам свое жизненное кредо не изложил, я попробую сделать это вместо него, чтобы вас, Женя, успокоить. — Сделайте одолжение, — выдохнул Заставнюк. — Один мой знакомый, заместитель Генерального прокурора, дал Гордееву замечательную, на мой взгляд, характеристику: профессионал, способный влезть в любую щель, а потом выдать вам юридическое заключение по всей форме, откуда она взялась и кто там живет. — Проныра, — прокомментировала Женя. — Не проныра, а виртуоз, — не согласился Воскобойников. — Юрий Петрович, возможно, не слишком знаменит, но у него есть опыт работы следователем в Генпрокуратуре и на его счету — это уже я сам выяснил — десятка три запутанных дел, в каждом из которых он проявил себя с самой лучшей стороны. В принципе он специалист по уголовному праву, но относится к тому редкому типу людей, которые, пребывая отнюдь не в юношеском возрасте, продолжают сохранять способность к обучаемости и главное — большое желание и потребность в этом. — Ну, я же говорил вам, Женя! — воскликнул Заставнюк. — Хорошо, хорошо, не спорю. Понимаю, что спорить с вами бесполезно. — Кстати… — Воскобойников хмыкнул. — Я встречался с начальником Юрия Петровича Генри Розановым. Этот адвокат знаменит и потому в нашем конфиденциальном деле бесполезен. Но речь, само собой разумеется, зашла о шахматах, и господин Розанов рассказал мне забавную историю о Гордееве — как Юрий Петрович участвовал в шахматном турнире среди адвокатов, обязали его участвовать. Так вот, в первом отборочном круге Гордеев проиграл подряд 21 партию. Двадцать одну! Из двадцати двух, которые ему нужно было сыграть. Вам это о чем-нибудь говорит? — В шахматы он играть не умеет, — ответила Женя. — Я не об этом. Тех, кто не умел играть, там было предостаточно, но только он один не отказался играть после второго-третьего поражения. Из этого можно сделать, как минимум, два вывода: во-первых, Гордеев — человек обязательный, во-вторых — без болезненного самолюбия и честолюбия. Это значит, что он легко сработается с незнакомым коллективом, нашим коллективом. Человек без необоснованных претензий на лидерство… — А может, он просто мазохист? — Мазохисты, Женечка, люди угрюмые и лишенные чувства юмора, а Гордеев — нормальный человек, наш человек. Кроме того, двадцать вторую партию он свел вничью! — Значит, зануда! — Знал бы я вас меньше, я бы сказал, что это вы зануда, Женя, — отмахнулся Воскобойников. — Нам же нужен скрупулезный профессионал, а не балагур и не массовик-затейник! |