Онлайн книга «Осужден и забыт»
|
Я машинально посмотрел на кисть левой руки, но вспомнил, что часы на моем теле «найдены не были». – Без четверти двенадцать, – подсказал сержант, заметив мой жест. – А число? – Девятнадцатое. Значит, Мартова-Грина похоронили вчера. – Всего наилучшего, – пожелал сержант, высаживая меня из машины перед гостиницей «Лев и корона». Я вошел в холл и, спрятавшись за кадкой с пальмой, проследил в окно, как отъезжает от подъезда гостиницы его машина. Затем подошел к портье и попросил расписание поездов на Лондон. Тем же днем, тремя часами позже, стоя в Хитроу в очереди на регистрацию рейса на Петербург, я заметил сквозь стеклянную дверь аэропорта того самого ямайца-таксиста в растянутой вязаной шапке, который во вторник вез меня в Крайстчерч. Клянусь, на нем было мое пальто! Москва встретила меня белым снегом, десятиградусным морозом и гололедом. Выйдя из здания аэропорта, я поначалу направился к стоянке такси. Но потом одернул себя. Нет уж, осторожность так осторожность. Хватит с меня этих «случайностей» на шоссе. Поеду-ка я как нормальный человек – на автобусе. Во всяком случае, если кто-то опять задумает наслать на меня «КамАЗ», то, возможно, соображение, что при этом придется загубить еще сто человек, его остановит. Да и «Икарус» не так-то просто выкинуть на обочину… Домой я доехал без всяких приключений. Лена встретила меня с очередным настенным ковриком в руках. Видимо, подыскивала подходящее место, чтобы его повесить. После поцелуйчиков и объятий я торжественно вынул из полиэтиленового пакета (я вернулся из Лондона с двумя большими пакетами, основное место в которых занимали мягкие игрушки, открытки и сувениры, подаренные сердобольными крайстчерчцами. Таможенники, когда увидели, что именно я везу в Россию, просто обалдели) тарелку с изображением принцессы Дианы. Из небольшой суммы, выделенной мне, я сумел купить для Лены подарок. – Ой, – обрадовалась она и тут же стала прилаживать к ней веревочку, чтобы повесить на стену. Замечу в скобках, что стены квартирки уже почти сплошь были увешаны разными ковриками, кашпо, маленькими картиночками в рамках и всякими другими прибамбасами. Лене придется поискать свободное место… – Меркулов несколько раз звонил, – как бы между прочим сказала Лена, – спрашивал, не вернулся ли ты. Я тотчас же схватился за телефон. Меркулов никогда не будет звонить без цели. Не такой у него характер, да и времени на пустую болтовню у заместителя генпрокурора не бывает. Значит, есть новости… – Да, я слушаю, – раздался знакомый голос, после того как секретарша соединила меня с ним. – Константин Дмитриевич, здравствуйте. Гордеев беспокоит. – Привет. Когда приехал? – Только что. – Есть новости. Время на раскачку требуется? – без лишних церемоний произнес Меркулов. – Да нет. Бодр и весел. Рвусь в бой. Пожалуй, не буду пока никому рассказывать о своей эпопее с речкой. – Добро. Тогда ноги в руки – и ко мне. До трех я на работе. – Есть, – по-военному ответил я и положил трубку. Заметив, что я снова зашнуровываю ботинки, Лена надулась. – Ты снова уходишь? Даже не отдохнешь с дороги? Я сделал вид разведчика, отправляющегося на важное задание: – Нет времени, милая. Работа такая, понимаешь? Она закивала: – Работа у нас такая, забота наша простая… – Вот именно. – Когда вернешься? Я развел руками: – Не знаю. Я действительно не знал. Жаль, что моя машина превратилась в груду металлолома. То есть ее, конечно, можно было починить, но уделить целый день, чтобы отбуксировать ее с аварийной стоянки в ремонт, я не мог. – Возьми мой джип, – протянула Лена ключи. Я взял ключи и с благодарностью поцеловал ее. – Никогда не забуду твой доброты. – Ну садись, Юра, – кивнул в сторону свободного стула Меркулов, когда я вошел в его кабинет, – рассказывай. – Нечего рассказывать. Мартина Грина нашли мертвым в собственном саду. Сдается мне, что старику помогли отойти в мир иной. – Так ты не успел с ним встретиться? Я покачал головой: – Лежал в больнице. – Ого! Захворал в командировке? – Долго рассказывать, Константин Дмитриевич. Скажу только, что интерес к моей персоне не угасает, а, наоборот, увеличивается. – Понятно… Ну ладно, значит, и в Лондон вхолостую прокатился. Ну ничего, все к лучшему. Вот, посмотри-ка, что мне удалось раскопать. Он протянул мне лист бумаги. СПРАВКА 15 августа сего года в Сиэтле, штат Вашингтон (США), в возрасте 75 лет скончался Уолтер Фитцджеральд Кинн. Смерть наступила вследствие обострения состояния ввиду застарелого рака легких. По оперативным данным Уолтер Кинн является изменившим фамилию сотрудником Посольства СССР в Вашингтоне Алексеем Кондрашовым. Несколько лет Кондрашов являлся заместителем резидента Первого главного управления внешней разведки КГБ Леонида Теребилова. Незадолго до отзыва Теребилова в СССР (апрель 1971 года) Кондрашов исчез из поля зрения. Позже выяснилось, что он получил политическое убежище в США. – Откуда это? – спросил я, возвращая Меркулову листок. – Неважно. Из надежного источника. Как ты заметил, ничего секретного в этой справке не содержится. – …Но зато заставляет задуматься, – перебил я Меркулова, – значит, весьма вероятно, что именно Кондрашов написал письмо Владиславу Михайлову. Меркулов кивнул. – Очень вероятно. Перебежчиков не так уж много, а больных раком – совсем чуть-чуть. – Так. Значит, Михайлова отозвали после того, как он пожаловался в Центр на «потомственного разведчика» Василия Теребилова, который устроил дебош в ресторане. Через некоторое время отозвали и самого Леонида Теребилова. – Ясно, – заметил Меркулов, – что эти два события связаны. Сын потащил за собой отца. В те времена такое не прощали. – А нажаловался на Васю Теребилова не кто иной, как Михайлов! – Да. – С этими сроками совпадает и вызов Михайлова, арест и суд. Напрашивается вывод, что… арест Михайлова был подстроен Теребиловым, у которого вырос большой зуб на Михайлова. Об этом пишет Кондрашов в своем письме к Владиславу Михайлову. – Логическая цепочка выстраивается красивая, ничего не скажешь. Только вот основания для внесения протеста явно недостаточно. Это точно. Справка, которую добыл Меркулов, расставляла все по полочкам, однако не прибавляла доказательств. |