Онлайн книга «Возвращение в Сокольники»
|
– Годы, Саша, годы! – Слушай, Костя, еще не все ведь потеряно! – Эх, не так, не так прожили, Саша! Все коту под хвост! Вся жизнь! Ты ведь подумай, на что мы отпущенное нам Господом время угробили? На общество. На порядок. На всю эту сраную, прости, чепуху! А что толку? Никакого! Кто нам с тобой, Саша, памятники поставит? Никто. Кто нас поблагодарит за то, что мы с тобой пару сотен дел раскрыли? Кому все это нужно? Что нам с тобой от того досталось? Что наша с Лелей дочка от меня в наследство получит? А какой-нибудь спекулянт, которого мы с тобой лет десять тому назад выловили, своему сыну дачу в Швейцарии построил. – Ну и что? – равнодушно спросил Турецкий, поглядывая, однако, на Меркулова с подозрением. Что это они со Славкой, сговорились, что ли? – Как – ну и что? – Ну пусть построил. Ну а дальше что? – Как – что, Турецкий? Ты не понимаешь, что ли? – Представь, нет. – У него дача в Швейцарии, у него счета, деньги, у него – все! – Нет, это мне как раз понятно, – сказал Турецкий. – Ну а что тебе еще нужно? – удивленно проговорил Меркулов. – Но что он там делать будет, в своей Швейцарии? – спросил Турецкий. – Рыбу на озерах ловить? – Да хоть бы и рыбу! Чем плохо? – Мне-то, Меркулов, ничем не плохо. А вот ты бы так смог? Дача, рыбалка, прекрасные вина, горные вершины, альпийские луга. И все! Понимаешь? И все! Ты бы так смог? – Ну вот я бы и придумал себе какое-нибудь дельце, – поразмыслив, сказал Меркулов. – Что-нибудь там взял и организовал. – Что? Булочную бы открыл? – Зачем булочную? Сыскное агентство. Чем плохо? – Во-первых, Костя, тогда бы тебе пришлось изучить еще немецкий, французский, итальянский и ретороманский языки. – Какой-такой? – Ретороманский! А во-вторых, что бы там искал? В бумажках рылся? Там ведь тишь да гладь, да Божья благодать! Там ведь не стреляют, не убивают. А тебе бы все равно захотелось бы опасности. – Я бы съездил в пустыню. Поохотился на тигров. – Но все равно это – не ощущение смертельной опасности. – А я бы охотился так, чтоб было. – Тогда, Костя, скажи, зачем тебе Швейцария? Ты и здесь живешь, как в Африке. Меркулов загасил сигарету и выключил компьютер. – Я ж вот и говорю, Саша, – начал он. – Я думал об этом. Думаешь, не думал? Мне казалось поначалу, что я как-то не так воспитан, что меня моя система советская как-то неправильно воспитала. В общем-то, я так всегда и отвечаю, когда меня спрашивают. Но хочу тебе признаться. Посмотрел я тут недавно один фильм американский, про полицейского… Он ведь такой же псих ненормальный, как ты или я. Заметь: американский полицейский, коп. Замечаешь? – Замечаю. – Ну вот, – продолжал Меркулов. – Огромный такой американский город. Негритянский район, где эти ниггеры ни черта не делают. Представь, живут себе на пособие, баклуши бьют. Ну там иногда приторговывают наркотиками. Но это только избранные. А вообще никто ничем не занимается. И все показано. В каких квартирах они живут. Что едят. Что пьют. И представь, не хуже нас. Это на пособие-то! – А бывает, что и хуже. Я сам видел. – Бывает, что и хуже, – согласился Меркулов. – Но вот приезжает туда этот ненормальный коп на своей тачке. Начинаются разборки. Кто героин хранил, кто развозил. Ну понятно. А я смотрю, и у меня только одна мысль. Ну вот ты, засранец, явно же под пули теперь идешь! Почему ты идешь под пули, когда живешь в такой стране, где можно ни черта не делать, играть на лужайке в баскетбол, пить «Миллер» и смотреть телевизор? А? – И я тебе о том же говорю, – сказал Турецкий. – Да-да, Саша! Не понимаю. Думал, кино. Ну ладно, черт с ним. Смотрю другое. Такая же байда. Что такое? Нашел где-то статистику смертей. Читал в «Аргументах»? Сто девяносто убитых полицейских за год. Представляешь? – Представляю. – И это уже не кино! – Не кино. – Это жизнь, Турецкий! Значит, лезут все-таки под пули? Зачем, спрашивается? Значит, прав ты, Саша! Не хочет он просто рыбачить или просто в баскетбол играть. То ли все мы, копы, прокуроры, такие шизанутые, то ли я чего-то не понимаю… А кстати, на что ты надеялся, когда шел нынче к журналисту? – К какому журналисту? – В «Московский наблюдатель». – Откуда ты знаешь? – Знаю, Саша. Не задавай дурацких вопросов. И все-таки на что? – Только на то, что он обязательно передаст. Все, что я ему сказал, обязательно передаст тому, кому нужно. – А дальше? – Дальше? Посмотрим. – А вдруг не передаст? – Они все – сплетники. Вот ты же узнал? – Он просто позвонил нам и сообщил. – Если он тебе позвонил, значит, и кому-нибудь другому позвонит. Возмущался? – Нет, скорее интересовался. – Чем? – Ну… правда ли, что ты занимаешься реанимацией этого дела? – Значит, он меня как бы забыл? – Выходит, так. – И он был против того, чтоб о его покойном коллеге узнали что-нибудь новое? – Нет, но он интересовался. – И что ответили? – Пришлось сказать, что занимаешься. Не могли же ему сказать, что работник Генеральной прокуратуры, «важняк», своевольничает. – Прекрасно, значит, теперь и в «Московском наблюдателе» тоже знают, что я занимаюсь этим делом. Теперь ты уж точно не можешь требовать от меня отказа. Костя, а как ты думаешь, почему они так интересуются этим? – Потому что ты сказал им что-то не то и вроде даже нахамил. Нет? – Это они так тебе сказали? – Нет, но намек был. – И только поэтому? – Не знаю. Во всяком случае, Турецкий, передо мной еще один пример твоего крайнего безрассудства, вот что я тебе скажу. И кстати, что это за папка, которой ты грозился? – Да-а?… И про папку рассказали? – Конечно. Зачем ты тряс там ею? – Ну трясти я ею еще не тряс. Во-первых, потому, что я ее не взял с собой. А во-вторых, потому, что у меня ее нет вообще. Но об этом знают теперь только двое: ты и я. – Господи! – воскликнул Меркулов. – Скажи, за что такой кошмар на мою седую голову?! – Я так понимаю, что вопрос чисто риторический? – Ой, лучше уйди с глаз моих!… Со стажером беседовал? |