Онлайн книга «Возвращение в Сокольники»
|
– Стопудово! – Ну тогда погнали, будущий «важняк» Петлицын!… И вот теперь, читая эту муть про дохлого осла, Турецкий сформулировал наконец свой главный вопрос к Максиму: – Что это за бред? – Альтернатива, – коротко и загадочно пояснил Петлицын. – Альтернатива чему? – Всему, – сказал Петлицын и подмигнул. – Не знаю, Александр Борисович. Ну, ей-богу! Просто альтернатива. Шутка такая. Прикол. – Не нравится мне все это, – сказал Турецкий. – Ох не нравится. У тебя, Петлицын, по-моему, какая-то особая тяга к авантюрам… Сюда, что ли? – Сюда. Петлицын протянул рослому охраннику два флайерса, тот недоверчиво посмотрел на них, но ничего не сказал и пропустил. Они спустились по широкой винтообразной лестнице в подвал. Здесь, возле длинной стойки бара, собрались исключительно представительницы женского пола. – Слушай, куда ты меня привел? – шепнул Петлицыну на ухо Турецкий. – Все нормально, Александр Борисович! – Это что же – лесби? – Не беспокойтесь, с этим здесь все нормально. – Какие молоденькие! – удивился Турецкий. – Да тут, поди, школьницы?! Ни фига себе публичка! Знаешь, что положено за совращение малолетних? Они сели в баре, в углу, заказали себе по бокалу вина и сидели, ожидая начала представления. – А что, так трудно достать сюда этот твой… флайерс? – спросил Турецкий. – Бесплатно – трудно. А вообще-то он бешеных денег стоит. – Ну сколько, например? Чего молчишь, стюдент? – Считаю. – Интересно, что такое бешеные деньги для нынешнего стюдента? – Долларов сто двадцать, – сосчитал Петлицын, видимо переводя рубли на доллары. – Да ну? – не поверил Турецкий. – Железно, Александр Борисович! – И за что же, Петлицын, такие деньги? – За особый флайерс. – А у нас что, особый? – Два особых! – воскликнул Петлицын. – Дело вот в чем. Сегодня вторник. Мужчин сюда до одиннадцати часов не пускают. Только по такому флайерсу. – Это почему? – А сейчас увидите, – сказал Максим. И точно, через некоторое время Турецкий увидел все собственными глазами и понял, отчего они с Петлицыным, да еще, может, несколько каких-то подозрительных субъектов, были единственными представителями мужского пола. Они попали на самое интересное: время разогрева. Мужчин приглашали сюда, как уже пояснил Максим, только лишь начиная с одиннадцати, когда женщины уже «готовы». – Готовы на что? – с ужасом спросил Турецкий, когда вдруг заиграла музыка и на сцену перед девушками вышел обнаженный негр. – Готовы на все, – пояснил Петлицын. – Что он будет делать? – Кто? – спросил Петлицын. – Ниггер? Танцевать. Потом вытащит на сцену самую красивую девушку. – И что? – ужаснулся Турецкий. – Ну, по-разному… Понятно что, Александр Борисович. Это же все-таки представление. Игра своего рода. Альтернатива, так сказать. – А остальные? – А остальные будут ждать прихода мужчин, до одиннадцати. – И все потом будут делать то же самое? – Нет, не все, – сказал Петлицын, – но девочки будут уже очень горячими. Их можно брать и увозить с собой. Я ж говорю: «готовы». – А та, которая с ним на сцене? Он что, сам ее выбирает? – Думаю, нет, – сказал Петлицын. – Наверняка подсадная. Самому выбирать было бы слишком рискованно. Все-таки большинство, как и мы с вами, приходят сюда больше для прикола. Чтобы просто посмотреть. – Хорошенький прикол! – хмыкнул Турецкий… Все было в точности так, как и объяснил Максим. Вышел на сцену обнаженный негр, подергался в острых лучах лазерных установок, затем выхватил из толпы какую-то девушку и стал ее тискать, а разгоряченные девушки в зале уже откровенно жадно посматривали в сторону мужчин. Кое-кто из этих девиц начал сбрасывать с себя верхнюю часть туалета. Приближались одиннадцать часов. – Сейчас будет самое интересное, – сказал Максим. – Да не хочу я все это смотреть! – Турецкому вдруг почему-то все это обрыдло, вспомнились давние вечеринки, которые тоже разгулом иногда не уступали «Дохлому ослу». Но там все было как-то иначе. Живее, что ли… В одиннадцать наконец стали появляться представители мужского пола. Девицы приглашали их на танец, и Турецкий видел, как многие из этих стремительно образовавшихся парочек разбредались по многочисленным углам этого странного заведения. Несколько раз девушки подходили и к ним с Петлицыным, приглашая потанцевать. Турецкий отказывался, а Петлицын уже познакомился кое с кем и стоял теперь недалеко от Турецкого, разговаривая со своей избранницей. «Ну и молодежь! Елки-палки!» – подумал Турецкий, как вдруг среди множества лиц, плясавших в полутемном зале при свете мерцающих разноцветных огней, заметил до боли знакомое ему лицо. «Не может быть, – подумал он, – не может быть!» Он встал на цыпочки и начал присматриваться. – Что с вами, Александр Борисович? – спросил Петлицын, заметив волнение Турецкого. – Ничего, ничего, Максим. Ты танцуй… – Есть проблемы? – Ноу проблем, Максим, ноу проблем… Лицо тем временем исчезло из поля зрения. Турецкий сел на свой стул и тяжко выдохнул скопившийся в груди воздух: фу-у, показалось. Да и откуда? Нет, этого просто не могло быть, потому что не могло по определению. Надо же, а ведь даже голова закружилась от дикого напряжения! Чушь какая-то… Он сидел, потягивал из бокала какое-то, видно тоже альтернативное, вино, прозрачное, словно вода из крана, такое же по вкусу, но которое обошлось им с Максимом в достаточно приличную «ресторанную» сумму, и думал о том, что такая вот «свобода», объявленная и ловко разыгранная дельцами от политики, его совсем не устраивает. И своим себя он здесь тоже не чувствовал, а чисто зрительской радости от неизведанного не испытывал… Максим не отрывался уже от своей партнерши, по мнению Турецкого довольно бесцеремонной и развязной особы, а сидеть становилось просто скучно, и тогда он решил немного прошвырнуться по залу и другим помещениям, где, похоже, также имелись и свои бары, и свои приколы. Танцевали теперь довольно густо. Турецкого недовольно толкали, он не оборачивался, прошел мимо эстрады, где теперь изгалялись уже трое негров, изображая нечто, напоминающее бодибилдинг с сексуальным уклоном. Выбрался в другое помещение, окинул взглядом десяток занятых столиков и… словно оцепенел. |