Книга Вынужденное признание, страница 34 – Фридрих Незнанский

В последнее время Матвей Иванович все чаще подумывал о том, чтобы всерьез заняться политикой. Рамки главного редактора газеты и известного общественно-политического деятеля страны стали ему узковаты. К тому же пример друзей его молодости оказался для Матвея Ивановича чрезвычайно заразительным. Алексей Лобанов стал премьер-министром, Гоша Полянин — министром печати. Если получилось у них, то почему не получится у него, у Матвея Ивановича Кожухова, бывшего диссидента, любимца россиян, ретивого борца за их гражданские права и свободы?

И вот однажды честолюбивым помыслам Кожухова суждено было сбыться.

Все началось со звонка Льва Шаховского. Разговор был таким:

— Алло, Матвей, это я. Ты сейчас можешь говорить?

— Да, Лева, привет… Сейчас, только включу громкую связь…

— Не надо. Лучше прижми трубку поплотнее к уху и слушай. Нам с тобой нужно срочно встретиться. Освободишь для меня полчасика сегодня вечером?

— К чему такая срочность?

— Дело слишком важное, чтобы откладывать. Так как?

— Не знаю, смогу ли я сегодня. У меня вечером две важные встречи. Может, завтра?

— Матвей, это очень важно. Поверь мне. Время не терпит.

— Ну хорошо. Я постараюсь освободиться. Где ты хочешь встретиться?

— Если ты не против, я подъеду к редакции в шесть часов. Буду ждать тебя в машине. Там и поговорим. Так ты не против?

— Да нет… В машине так в машине. Только давай не в шесть, а в половине седьмого.

— Идет. До встречи. — И Шаховской положил трубку.

Кожухов был немного удивлен. Не так уж часто Шаховской звонил ему. И никогда не добивался встречи с такой настойчивостью. Что же такого знаменательного случилось?

Поразмыслив немного, Кожухов решил не гадать, а просто дождаться вечера.

В шесть двадцать шикарная машина Шаховского припарковалась неподалеку от редакционного дворика. Приглядевшись, Матвей Иванович увидел, что Шаховской сам сидит за рулем. Это было необычно.

Едва Матвей Иванович приблизился к черному «БМВ», как дверца машины гостеприимно распахнулась.

— Привет! — поприветствовал его Шаховской. — Забирайся в машину.

Кожухов сел в машину и захлопнул за собой дверцу.

— Рад, что ты нашел для меня время, — сказал Шаховской.

— Ты был так настойчив, что я не мог отказать, — ответил Кожухов. — Ну и что же случилось?

Перед тем как начать разговор, Шаховской внимательно и быстро поглядел по сторонам. Затем повернулся к Матвею Ивановичу и заговорил — негромко, веско, рассудительно, как говорил всегда:

— Матвей Иваныч, то, что я тебе сейчас предложу, исходит не от меня. Однако я в этом деле не простой посредник, а… как бы это получше сказать… самый непосредственный участник, что ли. Хочу, чтобы ты сразу себе это уяснил.

— Считай, что уяснил. Продолжай.

— Буду краток, как говорит наш уважаемый Президент. — (При слове «президент» Шаховской еле заметно усмехнулся.) — Матвей Иваныч, как бы ты отреагировал, если бы тебе предложили объединить твои «Российские известия» с телекомпанией «МТБ-плюс»? А во главе получившегося концерна поставить бы умного и энергичного человека — подобного тебе.

Шаховской замолчал и уставился на Кожухова. На смуглом лице Матвея Ивановича не дрогнул ни один мускул, однако сказать, что он был удивлен, — это значит ничего не сказать. Он был изумлен! Однако Шаховской продолжал сверлить его своими темными глазами-буравчиками, и нужно было отвечать.

— Ты предлагаешь мне стать генеральным директором концерна? — пытаясь скрыть удивление, спросил Кожухов.

— Именно, — кивнул Шаховской. — Только не я, а один хорошо тебе известный человек, которого я уполномочен представлять.

— Ты говоришь о Лобанове? — мгновенно догадался Матвей Иванович.

— О нем, — кивнул Шаховской. — Я должен объяснять, для чего ему это нужно? Или догадаешься сам?

Лицо Матвея Ивановича стало задумчивым.

— Пожалуй, нет… — медленно проговорил он. — В свете предстоящих событий все ясно и без объяснений. — Он прищурил глаза: — Выборы, правильно я понял?

Шаховской ничего не сказал, только кивнул. Кожухов сдвинул брови и слегка прикусил нижнюю губу. Следующую минуту они просидели в полном молчании.

Обливаясь потом от волнения и жары, Матвей Иванович сунул руку в карман за платком, и его потные, подрагивающие пальцы наткнулись на твердые пластмассовые кнопки диктофона. Привычку повсюду таскать с собой диктофон Матвей Иванович приобрел лет десять назад, когда стал ведущим рубрики «слухи и их разоблачение» в газете «Российские известия». С тех пор эта привычка не раз выручала его из самых затруднительных ситуаций, а зачастую и просто спасала репутацию.

Машинальным движением, почти не отдавая себе в этом отчета, Кожухов нажал на кнопку записи. Диктофон заработал, кассета закрутилась, беззвучно, надежно, неумолимо.

Кожухов нащупал в кармане шелковый платок, вынул его и аккуратно промокнул блестящий от пота лоб.

— Надеюсь, ты не настолько наивен, чтобы таскать с собой в кармане диктофон? — насмешливо спросил его Шаховской.

Матвей Иванович убрал платок от лица и посмотрел прямо в черные, пылающие адским огнем глазки банкира.

— Хочешь — обыщи, — просто сказал он.

— Ну-ну… — Шаховской улыбнулся: — Я ведь просто пошутил. Не стоит обижаться. Итак, о чем мы с тобой говорили?.. Ах, да. — И Шаховской изложил ему свою идею относительно объединения газеты и телеканала в концерн с целью нанесения массированного удара по Президенту Панину.

Внимательно выслушав Шаховского, Матвей Иванович тихо поинтересовался:

— Насколько это серьезно?

— Очень серьезно, — ответил Шаховской. — Алексей хочет идти ва-банк. И поверь мне, у него для этого есть все основания. Страна недовольна Президентом, за последние четыре месяца его рейтинг упал процентов на двадцать, и это по самым скромным данным. После того как мы обнародуем некоторые документы, касающиеся славного прошлого нашего Президента, никто не поставит на него и ломаного гроша.

Матвей Иванович сунул руку в карман и достал сигареты. Вытряхнул одну сигарету из пачки и взял ее губами. Покосился на Шаховского:

— У тебя здесь курить-то можно?

— Валяй. Только не дыми в мою сторону — не люблю.

Кожухов прикурил от изящной золотой зажигалки и выпустил струю сизого дыма в приоткрытое окно. Сделав две-три затяжки, он выбросил сигарету на тротуар. Повернулся к Шаховскому и сказал медленно, растягивая слова:

— Опасная игра, Лева. Очень опасная. Что я лично буду с этого иметь?

— Алексей не забывает друзей, Матвей Иваныч, — в тон ему ответил Шаховской. — Кому, как не тебе, об этом знать.