Онлайн книга «Криминальные прогулки»
|
Но что придумать-то? Витя осмотрелся. На одной из стен висело большое банное полотенце. Витя подумал, что если набросить его на себя как тогу, то он будет походить на древнего языческого жреца. А что? Круто! Витя снял полотенце и накинул его на плечи. Немного поразмыслил и повесил на шею еще и связку прищепок: «Как будто чьи-то кости». Нужно соответствовать моменту. Сейчас ведь тут будет совершено жертвоприношение… Да, именно так – жертвоприношение. Но – кому? Витя задумался. И тут же просиял: «Ну как – кому? Мне же! Мне! Это я сам себе приношу жертву! Сам себе!» Такое объяснение происходящему сильно возвеличивало его в собственных глазах и выводило из маньяков в могущественные божества. Впрочем, Витя и без того ни за что не признал бы себя маньяком. У него и мысли такой не возникало! Какой еще маньяк? Маньяки – сумасшедшие, а он… А он?… Внезапное открытие поразило Витю. Он даже пошатнулся и вынужден был присесть на край ванны. «А может быть, я… может быть, я… тоже… может быть, я тоже…» Последнее слово никак не давалось Вите. Он вдруг решил не додумывать это последнее слово и очень обрадовался такому своему решению, потому что оно несло в себе избавление от чего-то неприятного… Но тут мысль внезапно поперла сама: «Может быть, я тоже с-с-с… – На этом месте Витя спохватился и начал сопротивляться, но мысль медленно, но верно преодолевала его сопротивление: – Может быть, я тоже су… – Он упирался как мог, даже покраснел, но мысль шла бульдозером. – Может быть, я тоже сумас… сумасшедший?!» Витя ни разу еще не допускал такого предположения. Ни разу. То, что его комиссовали из армии по причине шизофрении, – это ерунда. Ошиблись. То, что поставили здесь на учет в психдиспансер и до сих пор не сняли, – это тоже ничего не значит. Бюрократы! Им лишь бы отчитаться, что человек на учете! А то, что он нормальный, может быть, даже в тысячу раз нормальней их всех, – это их не волнует! Витя вспомнил, как метал ножи в портрет своего доктора. Эх, подвернись этот доктор ему сейчас… Уж Витя доказал бы этому профану в белом халате, что не является сумасшедшим! Тут же был придуман и способ доказательства. – Я бы отрезал ему уши… – пробормотал Витя. – А потом заставил бы его съесть их… – Впрочем, он тут же поправился: – То есть нет, не так! Я бы съел их сам! Сам! Здорово? Разве сумасшедший до такого додумается? Но тут Витя нахмурился… Что-то в его выводе было не то… Но что именно – этого он никак не мог понять… Витя сжал голову руками. «А может, наоборот? – тяжело подумал он. – Может, только сумасшедший и может до такого додуматься?» Ему стало страшно. – Нет! – закричал вдруг он. – Нет! Я не сумасшедший! Это было проще, чем разбираться в себе. К тому же у него не было на это времени. Нужно было начинать. Витя оторвал зад от блестящего начищенной эмалью края ванны и поглядел в висящее на стене зеркало. Оттуда на него вылупился взъерошенный субъект в полотенце и с прищепками на шее. В красных глазах субъекта металось что-то дикое. Довольно странный вид для человека, только что убедившего себя в том, что он не сумасшедший. Впрочем, Витя тут же вспомнил, что он и не человек вовсе. Он древнее языческое божество! – Я дух воды! – вскричал Витя и открыл наконец кран. Вода с шипением и ревом выскочила из длинного никелированного «гусака» и стала заполнять ванну. – Я – дух воды! – снова воскликнул Витя и принялся совершать над пузырящимся на дне ванны желтоватым потоком таинственные пассы, причем с таким важным видом, будто именно благодаря этим его пассам ванна и наполняется. Он распалялся все больше и больше и скоро так увлекся, что вообще перестал замечать что-либо вокруг себя и не думал уже ни о чем, кроме как о наполнении ванны. – Я дух воды! – повторял он. И вдруг что-то белое мелькнуло над его головой и с глухим стуком опустилось прямо ему на макушку. Витя закатил глаза и свалился на пол. Над ним стояла Инга. В ее руках была фаянсовая крышка от бачка унитаза. – Как мне надоели эти духи… – мрачно усмехнулась она. Приехав в горуправление милиции, Турецкий зашел к начальнику. Тот сразу же вручил «важняку» серый листок выборки. – Действительно… – пробормотал Александр, разглядев среди бледного шрифта интересующие его строчки. – Были звонки, были… Павел Тимофеевич предложил чай, но Турецкий отказался: – Да что вы! Некогда! Впрочем, на некоторое время он все-таки задержался у Никитина: они поговорили о Садчикове и наметили кое-какие действия. Когда все было решено, радушный Никитин еще раз попытался напоить «важняка» чаем, но тот снова отмахнулся: – Нет! Я уже бегу! И поехал в прокуратуру, где ему еще в первый день приезда выделили отдельный кабинет. Андрей Петрович долго не мог решиться снять трубку и позвонить в «Меркурий». Он ходил вокруг журнального столика, на котором стоял телефон, и неотрывно смотрел на него, борясь с собственной трусостью и проигрывая ей. Не вчистую, правда, но по очкам. Никак не мог Андрей Петрович найти в себе силы для последнего усилия. Казалось, еще совсем чуть-чуть – и выдохнет он с шумом, и шагнет-таки к аппарату, и снимет трубку, и наберет номер. Ан нет! Не так-то все просто… Руки Андрея Петровича были сцеплены за спиной, да так сильно, что даже кончики пальцев под ногтями побелели. Это чтобы ненароком не расцепились они и не схватились за телефон. Хотя ему так хотелось, чтобы они за него схватились! Так хотелось! Как он умолял свои руки: «Ну давайте же – отпускайте друг друга! Ну отпускайте же! Отпускайте!» И тут же еще сильнее сжимал их: «Я вам отпущу!» Вот мечтал просто Андрей Петрович снять трубку и набрать номер, но не мог! Не мог! Оно и понятно. Хоть вице-премьеров у нас и много, а все же их дочек не каждый день убивать приходится. Нерешительность Андрея Петровича была вполне объяснима. Впрочем, долго так продолжаться не могло. «Будь ты мужчиной!» – сказал себе Андрей Петрович и наконец расцепил руки. Однако теперь они стали дрожать. Будто со страшенного похмелья – так что и в окошко пивного ларька купюрой не попадешь, а не то что в маленькую кнопочку телефона – пальцем. «Да что же делать-то?» – вздохнул Андрей Петрович. Он сел в кресло и попробовал успокоиться. Закрыл глаза, представил себе заливной луг, порхающих над ним бабочек и вдали – косаря. Стоя спиной к Садчикову, косарь валил сочную траву. «Вот и славно… – подумал Андрей Петрович, переводя дух. – Посижу так чуть-чуть, дрожь и пройдет». |