Книга Молчать, чтобы жить, страница 38 – Фридрих Незнанский

— Да? — Девушка растерянно моргнула. — Тогда я ничего не понимаю.

— Сейчас поймете. Я старший помощник Генерального прокурора России.

Девушка открыла кукольный ротик и недоверчиво посмотрела на Турецкого.

— Это что, розыгрыш? — спросила она.

— Отнюдь. Вероника… — Турецкий добавил в голос значительности и пристально уставился девушке в глаза. — Вероника, дело, которое я расследую, имеет огромное государственное значение. Вы должны отвечать на мои вопросы предельно откровенно. От этого зависят жизни многих людей. Вы понимаете?

Он продолжил буравить девушку взглядом.

— Да-да, я понимаю, — испуганно кивнула она. — Вы спрашивайте! Я отвечу.

Турецкий кивнул как бы в знак одобрения. Затем сказал тем же серьезным, не допускающим возражений тоном:

— Я знаю о ваших отношениях с Валерием Аркадьевичем Костюриным.

— С Валерой! — Девушка вскинула руку ко рту. — Ее симпатичное личико исказила гримаса страдания. — Вы узнали! — сдавленно проговорила она. — Как?

— У меня такая работа — знать все и обо всех, — строго сказал Турецкий.

При этих сакраментальных словах Вероника побледнела. Ресницы ее задрожали.

«Еще немного — и она хлопнется в обморок», — подумал Александр Борисович. Он понизил голос и заговорил с девушкой по-отечески мягко:

— Вероника, я знаю, что вы не имеете никакого отношения к его смерти.

— Конечно! — чуть не плача воскликнула девушка. — Я его любила. Сильно любила.

— Я знаю, знаю, — добродушно закивал Турецкий. — Именно поэтому я пришел к вам. Я ведь могу рассчитывать на вашу помощь, правда?

— Конечно!

— Ну вот и хорошо. Тогда ответьте мне на один вопрос. Как зовут вашего бывшего друга? Того, который был у вас до Костюрина.

— Друга? — Девушка растерянно оттопырила нижнюю губку. — Но у меня не было никакого друга. Я почти год ни с кем не встречалась.

Турецкий надавил на нос пальцем.

— Вот с таким носом, — прокомментировал он свои действия.

— С носом? Не знаю, о ком вы. Хотя… — Глаза Вероники блеснули. — Постойте! Я, кажется, понимаю, о ком вы говорите. Это Глеб Стогов. Он бегает за мной уже два года. Только он никогда не был моим другом. Я и близко его не подпускаю.

— Почему?

— Да потому что он бандит! Настоящий бандит! Его отчислили с первого курса за то, что он пришел пьяным на семинар.

— А что, за это отчисляют? — с сомнением спросил Турецкий.

Девушка покачала головой:

— За это нет. Но когда преподаватель попытался выставить его из аудитории, Глеб ударил его кулаком по лицу.

Александр Борисович присвистнул:

— Вот это да!

— Преподаватель потом несколько недель ходил с такой вот штукой на шее. — Девушка сделала круговой жест пальцем вокруг своей изящной шейки. — Знаете, чтобы шея была зафиксирована.

— Так он сломал преподавателю шею?

— Угу. Тот ведь упал и ударился о край стола.

— Н-да… Страшная личность этот ваш Глеб Стогов. И что, он вас преследует?

— Не то чтобы преследует. Но иногда поджидает меня после занятий и пытается проводить.

— И как? Получается?

— Что вы! Это же настоящий зверь. Я не хочу, чтобы меня нашли задушенной в какой-нибудь канаве.

— Вполне понятное желание, — согласился Александр Борисович. — Стогов видел вас в компании Костюрина?

— Видел. Однажды Валерий Анатольевич заехал за мной после занятий, а Глеб сидел в «большом сачке».

— Где, простите? — не понял Турецкий.

— Ну это у нас так холл называется.

— А-а. И что, Глеб подошел к вам?

Вероника покрутила симпатичной головкой:

— Нет. Но он так смотрел нам вслед, как будто хотел убить нас! Постойте… — Лицо девушки вытянулось. — Вы думаете, это он?

— Что — он?

— Он убил Валеру? — с ужасом прошептала Вероника.

— Вряд ли, — соврал Турецкий. — Но проверить все равно стоит.

— О господи! Как же я сразу об этом не подумала. Он ведь звонил мне.

— Кто звонил? Глеб?

— Да. Ах ты пустая голова! — Девушка яростно постучала себе кулачком по лбу. — Глеб мне звонил. Говорил, что мы все равно будем вместе. Угрожал, что, если увидит меня с кем-то, убьет.

Турецкий смотрел на Веронику недоверчиво.

— Как же вы могли об этом забыть? — спросил он.

— Не должна же я помнить все, что говорят мне эти дураки!

— В смысле — мужчины?

— Угу.

— Резонно, — усмехнулся Турецкий. — Они здорово вас достают?

Вероника кокетливо передернула плечами:

— Проходу от них нет. Впрочем, я не жалуюсь. Мужчины по природе своей завоеватели. Знаете анекдот про курицу и петуха?

— Смотря какой.

— Ну, в общем, бежит петух за курицей и думает: «Не догоню, так хоть согреюсь». А курица убегает от петуха и думает: «Не слишком ли быстро я бегу?»

Девушка хохотнула, но тут же смущенно прикрыла рот рукой.

— Я, наверно, не должна себя так вести, да? — спросила она, округлив глаза. — Ведь Валера погиб. И погиб из-за меня.

— Ну об этом мы с вами пока не знаем.

На лице Вероники появилось задумчивое выражение.

— Знаете что, — проговорила она, хмуря невысокий чистый лобик, — когда арестуете Глеба, передайте ему: пусть позвонит мне, когда выйдет из тюрьмы. Ладно?

— Зачем?

— Ну он ведь сделал это из-за меня, — ответила девушка и одарила Турецкого такой невинно-чистой улыбкой, что он не нашел слов для ответа.

3

Дверь была обшарпанная, обшитая затертым до дыр, а кое-где и порванным коричневым дерматином. Александр Борисович посмотрел на выдранный с мясом электрический звонок, висевший на двух проводках и, крякнув, постучал в дверь кулаком. Ответа не было. Турецкий постучал еще раз — значительно громче, чем в первый.

За дверью послышались шаркающие шаги, и вслед за тем хриплый голос произнес:

— Кого там черт принес?

— Мне бы Глеба, — громко сказал Турецкий.

— Его нет, — ответили из-за двери.

— Но мне очень нужно его увидеть!

Послышался скрежет отпираемого замка, и дверь слегка приоткрылась — аккурат на длину старой, массивной цепочки. В образовавшемся проеме показалась всклокоченная человеческая голова (непонятно, кому принадлежащая — женщине или мужчине). Существо непонятного пола прищурило красноватые глазки и рявкнуло: