Онлайн книга «Год длиною в жизнь»
|
– Может быть, вы желаете увидеть тело? – осторожно спросил он наконец. – Не тело, а тельце… – пробормотала Рита. – Нет, я не хочу. – Может быть, вам чего-нибудь принести? – сочувственно пробормотал доктор. – Метерлинка, «Синюю птицу». Нина взглянула дикими глазами, но Лев Михайлович понимающе кивнул. И книги, и любые продукты, так же, как и хорошую косметику, Рите привозили по первому слову. В самом деле, узилище ее было весьма комфортабельно, а тюремщики очень предупредительны. Книжка была точь-в-точь как у Павла: синяя, с кремовыми плотными страницами, 1908 года издания, набранная по старой орфографии. Только на титульном листве и на семнадцатой странице стояли круглые некрасивые штампы: «Энская областная библиотека». Рита перелистала томик. « Тильтиль . А те двое, что держатся за руки и поминутно целуются, – это брат и сестра? Ребенок . Да нет! Они очень смешные… Это влюбленные. Тильтиль . А что это значит? Ребенок . Понятия не имею. Это старик Время дал им такое шутливое прозвище. Они не могут наглядеться друг на друга, все целуются и прощаются». Нет, они ошиблись, эти влюбленные, которым казалось, что они созданы друг для друга. Им казалось, что они двое во всем мире, а оказалось, каждый из них прежде всего не мужчина и женщина, а две страны. Две враждующие системы, как пишут в здешних газетах. То, что с ними произошло, было всего лишь попыткой наладить мирное существование. Попытка провалилась. Рита зашуршала страницами. Вот оно. «Лазоревый Ребенок, протиснувшись, подбегает к Тильтилю . Здравствуй, Тильтиль!.. Тильтиль . Вот тебе раз! Почем он знает, как меня зовут? Ребенок, который только что подбежал, крепко целует Тильтиля и Митиль. Ребенок . Здравствуй! Да поцелуй же меня! И ты тоже, Митиль! Ничего нет удивительного, что я знаю, как тебя зовут: ведь я твой будущий брат… Тильтиль . А ты что, хочешь к нам прийти? Ребенок . Ну конечно! На будущий год, в Вербное воскресенье… Тильтиль . А потом что ты сделаешь? Ребенок . Потом?.. Потом я от вас уйду. Тильтиль . Стоило приходить!.. Ребенок . Разве это от нас зависит?..» Рита попросила унести книгу. Разве это от нас зависит? От нее не зависело ничего. Она случайно, независимо от своей воли, встретилась с Георгием. Если бы она чинно явилась в дом Аксаковых – Русановых в образе зарубежной тетушки, все было бы иначе. Но вот одна нечаянная встреча, потом другая… Все и пошло кувырком. Все попало во власть их неудержимого влечения друг к другу, а потом – во власть чужой, недоброй воли. Да почему – недоброй? Если оторваться от своих личных переживаний и посмотреть на случившееся абстрактно, люди, которых Рита считает своими мучителями, всего-навсего исполняют долг перед родиной. Перед Россией. Им нет дела, что она – не настоящая Россия, уродливый гомункулус, вылупившийся из большевистской пробирки осенью семнадцатого года. Они любят эту Россию, как родную мать, не обращая внимания на ее безумие и уродство. Наверное, ребенок, дочь, если бы она осталась жива, тоже любила бы ее, Риту, несмотря на все безумия, которым она была подвержена, несмотря на ее ошибки и грехи, несмотря на то, что мать родила ее от человека, к которому даже близко не должна была подходить… Потому, видать, и не родила! За что она зла на Георгия? За то, что Родину свою он любил больше, чем случайно встретившуюся на его пути женщину? Так и должно быть у настоящего мужчины. И не их с Ритой любовь он принес в жертву Родине – только кучку награбленного золота. Он вернул России то, что было отнято у нее каким-то проходимцем. Он ведь так и сказал в то единственное их свидание, спустя месяц после того, как ее привезли в этот санаторий, а может, в тюрьму. …Нина вошла со своей сладчайшей улыбочкой: – К вам молодой человек, Рита Дмитриевна. Сейчас позову. Готовы? Рита сразу поняла: он. Рука дернулась, чтобы взять зеркало, но она удержала себя. Какой смысл? Она и так знает, что смотреть на нее сейчас нельзя. Страшные отеки на лице! Все-таки далеко не каждой женщине удается безболезненно перенести позднюю беременность. Рите вот не удается. То тошнило, теперь почки не справляются с нагрузкой. Георгий вошел – и не смог скрыть того, что потрясен ее видом. – Рита… Боже мой… Тебе так плохо? Мне говорили, что у тебя лучшие врачи… – А не говорили, когда меня отсюда выпустят? – зло прищурилась она. – Как же можно? – Он даже испугался. – Ты лежишь… Как это называется? На сохранении беременности. Тебе нельзя много ходить, ты должна постоянно находиться под наблюдением врачей. Вот родишь ребенка, и… – И что? – Она насторожилась. – Что будет потом? Я смогу уехать и увезти ребенка с собой? Словно судорога прошла по лицу Георгия. – Значит, ты решила уехать с ним… С ней… Но это будет, наверное, сложно. На ребенка придется оформлять какие-то документы. И твой паспорт переделывать. – Ну, поскольку мне все равно придется оформлять новый паспорт… – Нет, – перебил он, – не придется. Товарищ генерал-майор… то есть я хочу сказать, меня просили тебе передать, что твои документы нашлись. Они поймали вора, Слезкина. Деньги, документы, билеты на самолет – все цело. Но билеты пропали, конечно. Придется брать новые. Она была так потрясена в ту минуту, что не сразу обратила внимание на «генерал-майора». Поняла только одно: найден ее паспорт. Паспорт французской гражданки Риты Ле Буа. Господи, ей показалось, что с нее свалились веревки! Цепи! Кандалы! Пушечные ядра, которые приковывали к ногам каторжников в Тулоне! – Где он? Где мой паспорт? – Рита попыталась сесть, но не смогла. Бессильно опустилась на подушки. Георгий не догадывался помочь, а просить она не хотела. И Нину звать, которая дежурила в коридоре, тоже не хотела. – Где сейчас мой паспорт? – В ОВИРе. В отделе виз и регистраций. Тебе продлевают визу. Прежняя уже кончилась. |